Наш знакомый герой

Наш знакомый герой

НАШ ЗНАКОМЫЙ ГЕРОЙ

…Как он дышит, так и пишет, не стараясь угодить…

Б. Окуджава

Когда б вы знали, из какого сора
растут стихи…

Анна Ахматова

ЭПИТЕТ (Пролог)

Тогда Горчакова ничего еще не знала. Узнала она гораздо позже. В тот день, когда она узнала, у нее случилось много событий, и «Львиная доля» стала в их ряду последним. События дня, когда Горчакова услыхала о романе Иванова, сами по себе достойны упоминания, потому что в известной мере отразились впоследствии на разгадке тайны.

Как замечала Горчакова, человеку, озаботившемуся какой-либо мыслью, жизнь обязательно подает знаки, помогающие с этой мыслью справиться. Надо только уметь угадывать эти знаки. Предположим, у тебя есть мысль, есть характеры, нет только сюжета. И вдруг старушка в очереди говорит другой старушке: «Екзамены сдал за десятый класс. Отличник. Все как у людей. Гриппом заболел, горячка с ним, бредит. Все Машу зовет. Какая такая Маша? Господи Сусе! Она-то в седьмой класс только перешла, ростом махонька, ну как пуговица с порток. А он в ее влюбимши, а? Что делается-то…»

«Он в ее влюбимши», хоть она «махонькая, как пуговица с порток», и перешла всего-навсего в седьмой класс. Вот и все.

— Как его зовут? — забыв про приличия, спросила тогда Горчакова.

— Никитой, как же еще, — с перепугу ответила старушка.

Правильно. И зовут его так, что лучше не придумаешь. В имени все — и принадлежность к определенному поколению, и вкус родителей, и воспитание.

— А ростом небось каланча?

— Каланча, каланча, а то как же. Это она махонькая…

Вот так родился Никита. Потом Маша. Потом их семьи. Потом их взгляды. Потом противоречия. Потом любовь. Вслед за любовью — доброта и злоба окружающих. Низкие души, бьющие в барабан пошлости: «Ну и молодежь пошла», высокие души, которые спасаются от глупости и старости острым чувством причастности к юной любви.

А за кулисами она, Горчакова, уже понимающая, что такая любовь — это тот самый вечный двигатель, который совсем не там ищут научные графоманы. А потому высокая любовь всегда трагична, — против правды не попрешь. И Горчакова прощается с Никитой в тот момент, когда он, один против троих, вооруженных заточенными спицами, стоит, прижатый к каменному надгробию в Александро-Невской лавре. Почему он пошел против этих троих? Потому что они только что, на его глазах, унизили человеческое достоинство. Иностранец спросил у них о могиле Чайковского; где могила, они не знали — что им Чайковский, — но зато, пользуясь тем, что человек не понимает по-русски, стали над ним глумиться. Они глумились с очаровательными улыбками, обнажающими белоснежные зубы хорошо кормленных дебилов. Иностранец ушел, очарованный милыми детьми. А Никита… Почему не ушел Никита? А потому, что он любил Машу. Истинная любовь питается благородством, это закон жизни, а потому — закон литературы.

В тот день Горчакова, поставив последнюю точку, простилась с Никитой.

«Над вымыслом слезами обольюсь…»

Вот что случилось с ней в тот день. Она похоронила друга, нет, даже не друга, а свое дитя.

Стало как-то печально и скучно. Литература как любовь. Не случайно же название «роман», принятое и там, и там. Начинается все с яркой, обезоруживающей случайности, потом — мечты и замыслы, а в результате — печаль, потому что прекрасные замыслы если и выполняются, то с таким тяжелым, таким грязным прозаическим трудом! Но любишь и за труд, и за трудность воплощения. А впереди все равно разлука…

Теперь можно уже было подключать телефон, начиналась собственно жизнь, которую, как с горечью отмечала в последнее время Горчакова, она любила уже меньше, чем труд.

За время напряженной работы квартира превратилась в хлев, но холодильник, к счастью, был полон. Заботились Кира и Галка, подруги чуть не с первого класса. Горчакова не только спокойно принимала их помощь, но делала это с радостью. Она не боялась, что за любовь друзей надо расплачиваться. В конце концов, сама она тоже могла пригодиться другим. Иногда все, что требуется от друга, это всего лишь навсего выслушать кого-то, только выслушать по-настоящему, забыв о себе. А это она умела.