Наша личная война

И бросает в котлован огромный тесак с зазубренным от частого употребления лезвием. Ножи у "волчат" - игрушки. Вот орудие для настоящего дела.

Тесак падает несколько в стороне от "волчат" и тонет в жидкой грязи. "Волчата" с азартными криками и гиканьем бросаются к тому месту. Начинается свалка - каждый хочет первым схватить заветное "ритуальное" оружие. Один из толпы не бежит со всеми, остается на месте. Это семнадцатилетний Аслан, сын подорвавшегося прошлым летом на мине агронома Исхакова.

Я хвалю себя за проницательность. Познакомившись с "волчатами" и поверхностно изучив их биографии, я для себя сразу отметила Аслана. Глаз у меня наметан, так что я сразу определила: вот он, мой "чистый" шахид. Посмотрим, как он будет вести себя дальше...

- Аслан, - говорю я Аюбу.

- Я вижу, женщина, не слепой, - отвечает Аюб и досадливо бормочет себе под нос: - Ох уж эти мне грамотеи...

Тесак достается Исмаилу - худенькому пятнадцатилетнему подпаску с нежным лицом херувима. Победно вскинув руки, мальчишка потрясает грозным оружием и на секунду в нерешительности замирает. Что дальше? Дальше надо действовать. Он, видимо, не совсем готов, пытается собраться с духом...

Этой маленькой заминки достаточно, чтобы более решительные товарищи сделали выводы. Семнадцатилетний Руслан, сын животновода Идигова, повешенного этой весной русским спецназом в назидание остальным самодеятельным минерам, сильно толкает товарища в спину. Тот падает, тесак выскальзывает у него из рук и вновь оказывается в грязи.

- Аялла... - Аюб недовольно качает головой. - Растяпа!

Воин не должен выпускать из рук оружия, даже если его повергнет наземь вражеская пуля. Воин должен умереть с оружием в руках, как того требует древний закон гор. Если же ты расстался с оружием после дружеского тычка, то ты пока не имеешь права называться воином. Иди, тренируйся, закаляй себя...

Руслан нашаривает в грязи тесак, деловито отирает лезвие о штаны и, не оглядываясь на упавшего товарища, направляется к пленнику. Остальные устремляются вслед за ним.

"Баран" пятится, отступая назад, спотыкается и падает. У него нет сил встать, игра в "жмурки" окончательно измотала и без того донельзя ослабленный организм солдата. Поэтому он ползет прочь на четвереньках, тихонько подвывая низким, утробным голосом. За спинами "волчат" я не вижу его глаз и выражения лица, но слышу слабый тоскливый крик:

- Не надо!!! Пожалуйста, не надо!!!

Не надо... Если бы мать солдата видела эту сцену, ее наверняка хватил бы удар. Впрочем, кто его знает, может быть, когда-нибудь увидит. В жизни ведь всякое случается...

Я выхожу из машины и включаю свою камеру. Нет, я не собираюсь подкидывать запись на русский блокпост, у нас хватает людей, которые занимаются как раз этими делами. Запись нужна мне для анализа. Я в основном снимаю оставшегося несколько в стороне Аслана, цепляя массовку краем. Потом надо будет разобраться, может быть, чего и не заметила при просмотре "вживую"...

Руслан настигает "барана" и хватает его за волосы. Другие "волчата" бестолково толкутся рядом, соображая, как бы помочь товарищу. Повторяю, у всех испытуемых нет опыта убийства, хотя все они уже минировали дороги и обстреливали колонны федералов. К своему личному убийству они готовы только в теории.

Помощь не требуется. "Баран" стоит на коленях, голова запрокинута назад. Руслан крепкий, справляется сам.

- Не надо!!! - в последний раз раздается хриплый крик.

Не надо... Не надо, матери, посылать своих детей на эту бойню. Рано или поздно наши дети сделают с ними то же самое. Это наша земля. Это наш серый мир. Мы его защищаем, как умеем...

Руслан сильнее оттягивает голову "барана" назад и резким взмахом тесака перехватывает ему горло. Раздается характерное бульканье. Серая грязь вокруг поверженного тела солдата мгновенно становится бурой.

- О господи... - доносится придушенный всхлип от другого края котлована.

Это Ваня, русский мальчик, "объект повышенной сложности". Он закрыл лицо руками и прижался спиной к оплывающей земляной стенке. Он потрясен случившимся, хотя все это время напряженно ожидал подобного развития событий...

Я заметила одну характерную деталь: во время "профотбора" русские никогда не вступаются друг за друга. Методика Аюба проста: всегда есть № 1 и № 2 - "объект повышенной сложности". Так вот, этот № 2, с развязанными руками, отдохнувший, готовый к борьбе... всегда безмолвно наблюдает, как убивают его товарища. Я отношу этот феномен к издержкам учения Христова. Мы знаем, как была совершена казнь Христа. Тысячи его поклонников и последователей безмолвно наблюдали, как какой-то жалкий взвод римлян казнил их учителя, и шепотом взывали к ним: "...милосердия, милосердия!!!" Это они просили, чтобы Христа прикончили побыстрее, чтобы не мучился. Позор!

Вот вам разница в менталитетах. Наши "волчата" никогда не станут безмолвно наблюдать, как убивают их товарища. Они бросятся навстречу смерти с рычанием тигра и будут голыми руками биться до конца. В этом мы сильнее русских, поэтому им никогда нас не победить...