Наша Рыбка

– Ты за мной? – спросила она меня с любезной улыбочкой. – Я сейчас к вам приду. Сейчас-сейчас, только договорю…

– Нет, я не за тобой.

Я почувствовал злость. С чего она взяла, что я пришел за ней? Думает, что я, как дурак, все еще за ней бегаю? Нет, Ириша, я теперь, как дурак, бегаю за другой девушкой… Уж прости.

Пребывая в ужасной досаде, я взял с балкона две бутылки вина и пошел из комнаты. В прихожей напротив висело зеркало, но я специально отвернулся, чтобы даже случайно не увидеть своего отражения. Мне не хотелось на себя смотреть. Почему я был таким слабохарактерным? Мягкотелым? Почему Иришка сказала мне: «Ты за мной?»? Почему не отвечала Ясна? Почему я отправил ей свой адрес?

И вдруг случилось дежавю. В коридоре не было света, мои руки были заняты бутылками – и что-то должно было вот-вот произойти… А, ну точно… должна была открыться дверь!

В дверь позвонили.

Я поставил бутылки на комод и открыл, не посмотрев в глазок, – вряд ли это были разъяренные соседи.

За порогом стояла маленькая фигурка, по глаза закутанная в толстый зеленый шарф. Темные, желтоватые при свете подъездной лампочки волосы были собраны в тугой узел на самой макушке и присыпаны снегом.

– Фуф, ну слава богу! – воскликнула она, не показывая рта. – Я твою СМСку стерла случайно. Еле вспомнила номер квартиры. Ну, с Новым годом!

Радость была такая, что я смог бы пробежать стокилометровый марафон и все это время кричать «Ура». Но не обошлось и без гордости: как? пришла? а позвонить или написать не могла? – поэтому вместо «ура» я пробормотал что-то нечленораздельное и впустил Ярославну в квартиру.

Внутри у меня все стучало – не сердце, а именно все: желудок вместе с кишками трепыхался где-то в горле, пока я смотрел, как она развязывает шарф, снимает пальто и ботинки.

– Народу, как всегда, много? – спросила она и тут увидела Собаку. – Кто это?

Собака, весь день шарахавшаяся от гостей, которых было невиданное для нее количество, вжалась в угол за вешалкой и скулила. Ярославна рассмеялась:

– Она трусиха? Как ее зовут?

– Собака.

– Прямо так и называть?

– Да, я взял ее с улицы… недавно… – сказал я, заливаясь краской: сейчас собака показалась мне совсем облезлой и худой.

– Что, серьезно? Еще есть люди, которые подбирают животных с улицы? Ты – вымирающий вид, я же говорила. – Ярославна поднялась с колен.

Я не успел ответить: из-за плеча внезапно вылетел Воронцов и, едва не сбив Ясну с ног, схватил ее в охапку. Так они обнимались, наверное, вечность. Собака тихонько выла. Досада во мне росла. Ну что я за идиот? Почему я тоже ее не обнял? А как этого хотелось!

– Почему ты не отвечала на сообщения? – спросил я, стараясь тоном обозначить, как мне неприятна эта ситуация.

– А? Почему не отвечала? У меня деньги на телефоне закончились, я до сих пор не успела кинуть.

Я говорил, да? Что страшно ведусь на все это.

Ясна пошла мыть руки – я заметил ее некоторую рассеянность: она словно избегала смотреть на меня – так, только скользила взглядом.

В ванной она стянула с тугого пучка резинку, и волосы рассыпались ей на плечи крупными кудрями. На ней была кофточка с кружевной вставкой на груди и юбка до колен.

– Ведь не надо было приходить на вечеринку в костюмах? Ты не предупредил… – сказала она, заметив, что я стою в дверях и разглядываю ее.

Она долго рассматривала ванную комнату: стеклянные, под старину, баночки на полке; бутафорскую, но выглядевшую дорого и натурально лепнину над зеркалом; кованые крючки для полотенец, плитку на полу.

– Как тут красиво!

– Хм. Мама занимается… интерьерами… – объяснил я.

– А елка, боже мой, какая у вас елка! – Елка задержала ее в коридоре.

На кухне все загомонили, будто бы только ее и ждали.

– Я вижу тебя уже третий раз: наверно, это неспроста… – многозначительно улыбнулся Тимур.

– Привет… прости, забыла твое имя… – снисходительно, но не очень любезно обратилась к ней Иришка.

– Ясна.

– Что ясно?

– Ясна, – Ярославна засмеялась. – Меня так зовут. А тебя?

– Ира.

– Точно, а мне все казалось, что как-то на «А»…

Ясна была меньше всех ростом, и в своей пышной юбке, с холодной после улицы кожей походила на ожившую куклу. Она огляделась и, не найдя свободных мест за столом, села на подоконник.

То ли я был ей одержим, то ли слишком пьян, но мне это показалось чем-то вдохновляющим, если не сказать – революционным. Я никогда не сидел дома на подоконнике, и никто из наших не сидел, хотя легко было представить, что это очень приятно, особенно летом – прямо за окном росла старая яблоня и внизу бежала шумная улица. А теперь на подоконнике сидела эта фарфоровая кукла, будто очередное произведение искусства, найденное моей мамой в какой-нибудь старой европейской лавке.

– Петя, ты не нальешь мне воды? – обратилась она к Воронцову, посмотрев на часы.

– Зачем воды? Может, шампанского? – воскликнул Тимур.

Я, опередив Воронцова, подошел к Ясне и встал рядом с ней.

– Или ты вроде не пьешь? – вспомнил Тимур.

– Давай, только чуть-чуть. Вот столечко. – Она показала на бокал.