Наша Светлость

   ...человек в черной куртке приходит с севера. У него и волосы черные. И лицо смуглое, некрасивое. Он разговаривает с матерью долго, а Тисса стоит под дверью, чувствуя, что от этого разговора все переменится. Человек в черной куртке дает им попрощаться.

   - О вас позаботятся, - шепчет мама, обнимая и ее, и Долэг. - Обещайте, что будете вести себя хорошо. Подобающим образом.

   Тисса обещает. Она не хочет уезжать с человеком в черной куртке, но мама непреклонна.

   Так будет лучше.

   Она, поднявшись с постели, укладывает вещи, которых немного. Выезжать приходится на рассвете. Дорога длинная, а человек в черной куртке не разговаривает с ними. Он вообще точно не замечает их, и к лучшему, потому что Тисса боится его.

   И города. И Замка.

   И женщины с худым строгим лицом. Она окидывает Тиссу неприязненным взглядом и говорит:

   - Леди, вы отвратительно грязны. Не представляю, как можно было настолько себя запустить. Взгляните на ваши руки. На ваши волосы. На вашу одежду. Я неприятно поражена, что особа столь взрослая не в состоянии следить за собой.

   - Простите.

   В этот момент Тисса понимает, что это место никогда не будет ее домом. Она сбежать хотела, но... куда? И мама права - Тисса давно уже взрослая.

   Вот только тан продолжает называть ее ребенком. И ей совсем не хочется возражать.

   ...о смерти мамы сообщает леди Льялл. И Тисса плачет, хотя плакать нельзя: леди должны сдерживать эмоции. Тем более, что плакать нет причин. О Тиссе заботятся, и слезы - это проявление неблагодарности. Ей следует взять себя в руки, забыть все, что было прежде, и учиться жить по-новому.

   Она старается.

   А тан все-таки проснулся, и Тисса испугалась, что сейчас придется говорить, а она не знает, о чем принято говорить утром с мужчиной, и будет выглядеть полной дурой.

   Уж лучше выглядеть спящей дурочкой.

   Тан поверил. Он встал и еще долго ходил по комнате, и даже смотрел - Тисса ощущала его взгляд и мысленно умоляла уйти куда-нибудь. У него же столько всяких дел имеется!

   А Тисса как-нибудь сама здесь...

   И он ушел.

   Выбравшись из постели, Тисса убедилась, что выглядит она преотвратительно - впрочем, как еще может выглядеть человек по пробуждении? - а платье безнадежно испорчено, не говоря уже об остатках репутации Тиссы. Весь Замок, наверняка, знает, где она провела ночь.

   Этого не простят.

   Вот как ей теперь быть?

   Для начала - умыться. Найти иголку с нитками. Зашить платье...

   Сбежать до возвращения Их Сиятельства.

   Не получилось: Тиссе запрещено уходить. Тиссе следует принять ванну, которая уже наполнена, и позавтракать. А дальше, глядишь, тан вернется. Хорошо бы до наступления темноты.

   - Он тебя не обидит, - сказал Гавин, вручая пушистое полотенце размером с простыню.

   Он - возможно. И даже в его отсутствие Тиссе было спокойно. О плохом не думалось.

   А ванна была большой... огромной даже. Не ванна - настоящее озеро с каменными гладкими берегами. Тисса легла и попыталась дотянуться ногой до противоположного края. Почти получилось. Дома ванну построили уже на памяти Тиссы. Мама настояла. А дед ворчал, что траты не разумны, кому надо, тот в бане помоется. Мама возражала - мыться в ванной удобнее. Только воду все равно грели на кухне и носили в ведрах.

   Тут же прямо из крана... и настолько горячая, насколько захочешь.

   А на полочке, которая вытянулась вдоль ванны, стояли флаконы, флакончики, склянки и глиняные кувшинчики, еще что-то, совершенно не мужского вида. Неужели тан всем этим пользуется? Тисса хихикнула, представив, как Их Сиятельство натирают лицо "составом, способствующим обретению кожей изысканной белизны". Или волосы подкрашивают... нет, как-то это не увязывалось с его характером.

   Любопытство одержало победу над совестью.

   В первом флаконе обнаружилось мыло, цветочное, но без резкого запаха. А вот содержимое глиняного горшка с плотной крышкой имело весьма характерные вид и запах. Папа такую мазь использовал, чтобы рубцы размягчить. Дегтярная мазь - от кожного воспаления... спиртовой настой родиолы - для скорейшего заживления мелких ран. Дальше смотреть стало неудобно, и Тисса, сняв флакон с мылом, нырнула в воду.

   С головой.

   Она не собиралась, просто когда садилась, не рассчитала, что ванна эта настолько скользкая. Хорошо, что затылком не приложилась. Но вот коса намокла, и значит, придется мыть, сушить, вычесывать... леди Льялл вечно ворчала, что Тисса не желает поступить, как поступают нормальные девушки - остричься накоротко и носить парики. И порой начинало казаться, что леди Льялл права.

   Тисса уже выбралась из ванны и, согнувшись под краном, выполаскивала из волос остатки мыла, которое, как назло, не желало выполаскиваться, но только пенилось и щипало глаза, когда раздался очень вежливый стук.

   Тисса знала, что она неуклюжая. Еще узнала, что нервная ко всему. А пол - мокрый, сама же воду расплескала. Кран - твердый. И не надо было резко распрямляться - от боли потемнело в глазах. Ноги же вдруг потеряли опору, и от падения Тиссу удержали лишь чьи-то руки.

   - Спокойно. Это всего лишь я.

   Слова тана Тиссу ничуть не успокоили, наоборот даже...

   - Стоишь?