Наша вина

Причина, по которой с ней все было иначе, была ясна, по крайней мере, для меня. София застенчиво улыбнулась и с готовностью взяла меню. К нам подошел официант, и каждый заказал свой сорт вина. Она больше любила белое вино; я, напротив, красное или, точнее, хорошее бордо 82-го года .На мгновение я вспомнил Ноа, о том, как она понятия не имела ни о винах, ни о еде, ни о многих других вещах на самом деле. Ее простота пленила меня, заставила поверить, что я могу научить ее всему, что я могу подарить ей мир . .

Я зарычал, заставляя себя вернуться к реальности.

Будет ли она уже в отеле? Будет ли она принимать душ? Будет ли она плакать? Спать? Есть? Скучать по мне?

«Остановись!» - приказал я себе и сосредоточил взгляд на своей прекрасной спутнице. Отношения с Софией возникли, даже не задумываясь о них. Сначала, после того, что случилось с Ноа, я превратился в человека, который с трудом мог вести с кем-то связный разговор, меня все раздражало, я был вспыльчивым, злился на мир, обижался и не хотел связываться ни с чем и ни с кем.

Я заперся в квартире, погрузился в жалость к себе.… Телефон звонил, а я игнорировал его; письма накапливались в почтовом ящике, и я их даже не читал… Я стал кем-то полностью саморазрушительным. Я пил, пока почти не потерял сознание на кровати, ломал мебель, бил вещи.… Я даже дважды повредил руку. Я подрался в баре, но, к счастью, рана была не глубокой. Мой разум блуждал, что-то воображал, погружался в пучину ненависти, печали и разочарования. Никто, даже Лион не смог образумить меня, помочь мне; мой отец пришел ко мне, накричал на меня, затем попытался поговорить со мной более цивилизованно, снова накричал на меня и затем исчез. Я не хотел никого слушать, мне это было неинтересно.… В такие моменты я чувствовал невыносимую боль в груди, я чувствовал себя преданным.

Пока однажды София не появилась в моей квартире. Она всегда была разумной девушкой с ясными идеями. Она кричала на меня изо всех сил, зачем мне лгать, и не потому, что я был ей небезразличен или она беспокоилась обо мне, скорее потому, что от это зависела моя работа, а я почти не заходил в фирму.

Она кричала на меня, что, если мне так плохо, чтобы я уезжал в Нью—Йорк, она так много всего бросала мне в лицо, она так злилась на мое отношение - по ее словам, незрелое и иррационально— что я придумал только один способ заставить ее замолчать.

Я схватил ее за талию и прижал к стене. Мы стояли и смотрели друг на друга, я был разбит, она сбита с толку, и я просто делал то, что мне хотелось в тот момент, что нужно было моему телу и что хотел сделать мой больной разум, чтобы отомстить Ноа.

Мы трахались всю ночь, без остановки, без отдыха, без передышки, и что самое приятное, когда мы закончили, София встала, оделась и ушла , ничего не сказав. На следующий день я пошел на работу. Она разговаривала со мной так, как будто ничего не произошло, как будто мы все те же коллеги, которые просто терпят друг друга и делят кабинет. Я вел себя так же, как и она, как будто ничего не произошло, пока однажды она не встала, не закрыла дверь кабинета, не подошла ко мне и, сев ко мне на колени, не убедила меня повторить.

Чтобы было ясно одно: мы оба знали, что это ни к чему не приведет.

София знала, что я был разбит горем из-за Ноа, и ей просто нужен был кто-то, кто время от времени согревал бы ее постель. Когда мы заговорили на эту тему, она ничуть не смутилась и приняла мои условия: что это был только секс и что мы могли делать все, что нам заблагорассудится.

Конечно, я встречался со ней и с другими, и София могла свободно встречаться с другими мужчинами, если хотела, хотя мы никогда об этом не говорили. Она знала, что делает, и казалось, принимала это. Нас не заботило, с кем кто встречается, спит или ходит на кофе. Имейте в виду. . я относился к ней с уважением, которого она заслуживала. Она была моей подругой, единственной, кто помог мне, заставил встать с постели и заставил меня сосредоточиться на работе. И вскоре после того, как я занял свою должность в Нью-Йорке, умер мой дедушка, а остальное уже история.

Теперь мы ужинали в хорошем ресторане, она сказала мне, что ей нужно поговорить со мной, и я мог думать только о том, что Ноа был в городе, что мне очень хотелось пойти ей навстречу и заняться с ней любовью так, как это умел только я. Чтобы напомнить ей, кому она изменяла и что она задумала, проигрывая.

Я провел рукой по лбу и сосредоточился на Софии.

— Я должна попросить тебя об одолжении, — сказала она мне после того, как мы поговорили на некоторые банальные темы и, прежде всего, о вещах, связанных с работой.

София, казалось, никогда не отдыхала, ее амбициям не было предела, и, кроме того, теперь ее отец баллотировался на пост губернатора Калифорнии. Она была девушкой, над которой все смеялись и которую, казалось, все знали. Мне это было безразлично, но когда она начала говорить, мне пришлось заставить себя снова обратить на нее внимание:

— Мне нужно, чтобы мы оформили наши дела.

Я смотрел на нее, не понимая ни одного слова, слетевшего с ее уст.