Наша вина

— Перед публикой, конечно, — пояснила она, поднося бокал к губам. —Мой отец требует от меня, чтобы мы выглядели стабильными, чтобы мы были сильным союзом. Он не перестает знакомить меня с парнями, с детьми своих друзей, которые хотят быть со мной только потому, что я дочь сенатора Ристона Эйкена, это ужасно, я этого не выношу.

—Подожди, подожди, — сказал я, пытаясь понять, что онатолько что сказала мне. —Ты хочешь сказать мне, что хочешь сообщить прессе, что мы вместе? Как официальная пара и все такое?

София кивнула и поднесла ко рту равиоли.

—Конечно, ты можешь продолжать делать все, что захочешь. . если будешь осторожен. Но что касается прессы, мне нужно завести официального парня. Ты бы сделал это для меня?

В другое время я бы рассмеялся ей в лицо, но как раз в тот день, сразу после того, как я поговорил с Ноа, поцеловал ее на свадьбе Дженны и заметил, как прошлое снова бросается мне в глаза. . то, о чем просила София, не показалось мне такой уж плохой идеей. Я услышал в своей голове тихий голос, напомнивший мне о последствиях принятия предложения Софии. Я знал, что если я это сделаю, если я подтвержу, что встречаюсь с ней, если в прессу просочится новость о том, что мы дружим, Ноа сильно пострадает. .

Принятие этого сделало бы меня настоящим придурком, но, возможно, это был бы способ, которым я наконец дал понять, что нам нужно перевернуть страницу.

Я вернулся домой около часа ночи. София спросила меня, не хочу ли я переночевать у нее в отеле — она была в Нью—Йорке, улаживала кое-какие дела в компании, в которой я больше не работал, но на следующий день уезжала, - но я отклонил ее предложение: она была не в настроении.

Я добрался до квартиры, которая была освещена только тусклым светом, который придавал ей тепла. Я оставил ключи на кухонном столе и вернулся, чтобы налить себе еще один бокал.

Эта квартира принадлежала другу моего отца, который, когда узнал, что я переезжаю в Нью-Йорк, предложил ее мне по цене, от которой я не мог отказаться. Я хотел начать все с нуля, в таком месте, которое я мог бы считать своим, и не соглашался на предложение моего отца поселить меня в квартире, которая у него была в Бруклине — на окраине нескольких офисов, разбросанных по Манхэттену.

Я не хотел вспоминать, что я пережил в том городе в детстве.

Узнав, что мой отец изменял моей матери практически на протяжении всего их брака, ненависть, которую я испытывал к ней, трансформировалась и превратилась в нечто иное. Какая-то часть меня более или менее понимала, почему все пошло прахом, и я ненавидел своего отца за то, что он заставлял меня жалеть ее.

Я ненавидел свою мать, это не изменилось, но вся эта история с матерью Ноа заставила меня задуматься, была ли эта ненависть оправданной или нет.

Мистификации… Как я мог винить свою мать в том, что она сошла с ума после того, как я потерял ее по той же причине?

Я бы никогда не простил ей, что она бросила меня, этому, конечно, не было никакого оправдания, но кто я такой, чтобы судить реакцию партнера после того, как он пережил что-то подобное? Я снова подумала о Ноа. . было тяжело видеть, как будущее, которое ты создал с одним человеком, все эти образы того, что еще впереди, улетучиваются у тебя из-под носа.

Я представлял себе полноценную жизнь с ней, я знал, что это будут непростые отношения… Я не был идиотом, наши отношения не были идиллическими, но проблемы пришли из-за третьих лиц. Я бы приложил руку к огню ради Ноа, если бы кто-нибудь намекнул, что она, возможно, изменяла мне с другим, я бы назвал его сумасшедшим. .

И так оно и было. .

Я допил свой бокал и пошел в свою комнату.

Я вошел, не потрудившись включить свет, и снял рубашку, оставив ее в любом случае валяться на полу. Завтра ее заберут дежурные. Я повернулся к кровати, намереваясь зажечь одну из ламп, и буквально замерз, когда увидел, кто лежит между моими простынями.

Мое сердце начало бешено колотиться в груди, почти причиняя мне боль, почти заставляя звенеть в ушах. Мое дыхание участилось, все мое тело отреагировало на этот образ Ноа, спящей на моей кровати, это было похоже на возвращение в прошлое, как когда я возвращался и она ждала меня там, с ее ногами с мягкой кожей, с ее руками на простынях, с ее волосами, разбросанными по подушке, матрасе. .