Наше преступление

— Теперича за едьку да за Ваньку Демина на-доть приняться — съ злобнымъ возбужденіемъ гово-рилъ Лобовъ. — Ежели бъ не они поиутали, мы - бы со-всмъ чисты вышли...

— Погоди, дай сперва Ванькино дло съ шеи стрясти, будетъ и съ ими раздлка... — тихо сказалъ Сашка, угрожающе потряхивая головой, — Даромъ не пройдетъ, н-... не такіе мы робята...

— Теперича мы не такіе дураки, чисто сдлаемъ, небось н попадемся.

— Да, это што?!

И, взглянувъ другъ на друга, парни опять рас-хохотались. ,

— Вотъ Серега — товарищъ, по-товарсни посту-пилъ и обижаться нельзя...

— На Серегу зачмъ обижаться? — отвтилъ Сашка. — Пойдемъ, робя, по утрію въ городъ вино ппть. В6 какъ напыось! Надоть отпраздновать. Чепо?

— Пойдемъ, — отвтилъ Лобовъ.

Горшковъ молчалъ. Его мннія парни никогда и не спрашивали, увренные, что Степка Оудегь д-лать то, что опи ему скажутъ.

Отсидка въ тюрьм, скамья подсудимыхъ, угрозы отца отступигься отъ него, если онъ н покончитъ дружбы съ Сашкой ’и Лобовымъ, слезы и упреки ма-тери—вее это заставляло Горшкова задумываться и въ душ не всгда соглашаться съ жланіями своихъ буйныхъ товарищей, но противиться имъ онъ ие емлъ. •- і і

тотото.еіап-кагак.ги

довЛться ли ему такому ечаетливому для его сына иеходу оуд*бнаго процесса или печалиться?

Въ начал, когда у него уже не оставалось сомн-ній въ виновноети іСашки, Степанъ ходилъ самъ н евой и на вс приставанія Палагеи о хлопотахъ пе-редъ властями за ;еына онъ всегда отвчалъ одно: «Такую бду надлалъ да еще хлопотать за его! Меня не спросился, когда убивалъ, теперь пущай какъ вна-етъ. Я ему не помощникъ». И чтобы избжать брани и попрековъ отъ неугомонной жены и дочерей, онъ бралъ шапку и уходилъ изъ дома. Сына онъ ни разу не навстилъ въ тюрьмъ. Но передъ самымъ еудомъ Палагея слезами и упреками добилаеь таки, что мужъ, скрпя сердце, пошелъ съ ней просить Демийа, что-бы тотъ на. суд отказался отъ своихъ первоначаль-ныхъ показаній, за что общалъ угостить его водкой и отдавалъ пару новыхъ сапогъ. Деминъ обругалъ ихъ обоихъ и выгналъ изъ избы.

Теперь особенно заботилъ Степана долгъ, въ ко-торый онъ влзъ ради Сашки.

Адвокатъ эа защиту взялъ только зоо рублей, подъ клятвой обязавъ мужиковъ говорить всмъ, что онн заплатили 500. Обязалъ онъ ихъ лгать для того, чтобы набить себ цну.

Изъ всей заплаченной сз^ммы половину внесъ Горш-ковъ-отецъ, а другую половину — полтораста рублей за поручительствомъ того же Горшкова далъ взаймы Ва-тажный Степаау и матери Лобова съ тмъ условіемъ, чтобы къ Покрову дню и капитальная сумма и 50 руб-лей процентовъ были ему внесены. '

На долю Степана приходилось долгу сто рублей н онъ теперь думалъ, откуда ему добыть такую ма-хину денегъ?

- Парменъ первый замтилъ Акулину и нсколько разъ молча оборачивалъ къ ней свое пьяное, доволь-ное лицо,

тотото.еіап-кагак.ги

— Вотъ какъ у насъ, Трофимовна,— не сразу за-говорилъ онъ, — пословнца ндаромъ говорится: «съ сильнымъ н борись, съ богатымъ н судись. «Вотъ и еъ нами н судись. Мы своихъ въ обиду не дадимъ, н-... Насъ много, родни-то, чловкъ сорокъ, на-берется, по монет сложимся и то сорокъ монетовъ... Кого хошь выкупймъ.' Съ нами н тягайся, н-...

Акулина промолчала, но Аонька п утерплъ.

•— Коли васъ много да коли вы богати, такъ всхъ и убивать надоть, дядя Парменъ? — спросилъ онъ.

— А што жъ?—отвтилъ дурковатый Пармнъ. — Ежелч кто намъ н потрафилъ, такъ што жъ? Потому наша сила... .

Щголиха-Анютка въ новой, крытой плисомъ, шубк и въ дорошемъ шрстяномъ платк шла рядомъ съ мужемъ—рябымъ парнемъ, -смирвымъ и добрымъ Его она ненавидла и открыто говорила сестр и подружкамъ, что лишь - бы выпустили Лешку изъ тюрьмы, а то пдолго своему «корявому» и гор-сточку міппьяку въ чай подсыпать.

Она жадно вслушивалась въ разговоръ мжду Пар-меномъ и Аонькой. ^

— Што, выкусили?! Но по вашему вышло. Наша высока!—съ азартомъ выкрикнула ,она.—Похвалялись нашихъ-то угнать, анъ вышло н по вашему. Хошь бы людей постыдились, не довольно страму, такъ ще вывели своего полудурка, .кобылью морду, распот-шили добрыхъ людей, иёчго сказать...

Акулина, подавлнная и апатичная, тутъ встре-пенулась.. Она догадалась, ,на кого намекала Анютка.

— Кого это ты такъ обзываешь, Анюточка?—какъ всгда, сдержанно и ласково спросила Акулипа.

— А Катьку ,твою. Кого же болыпе?! удивить хо-тли народъ чеснбй. Вывли кобылью морду, помы-чала-помычала, какъ корова, и спровадили... Ещв пальцами показывала на нашихъ робять, поскуда!

тотото.еіап-кагак.ги

Въ тйлп родйтвнйикоізъ ііослЬгшался одобрй-тельный смхъ.

• — Анюточка, ты ,еще молода,—сквозь слезы обиды

н бзснлія отвчала Акулина,—ты только што вышла замужъ и дай Богъ, штобы ты своему мужу была та-кой женой, какъ моя Катюшка была своему мужу, и штобы твоя свекровушка такъ жалла тебя* какъ я жадю мою Кітюшку...

— Штобы я съ твоего полудурка Катьки примръ брала? да она мн въ подметки н годится!—крикнула Анютка.

Сдержанность Акулины лопнула. /

— Не вамъ, издваться надъ нашимъ горемъ, без-совстные вы, нехрещеные... -Вашъ Сашка сына убилъ, невстка съ горя умомъ тронулась и вы же... вы ж издвки зачинаете... .