Наше преступление

— Видно, и вашего Ванюхи дома-то нту-ти? — спросила Палагея, какъ только на порог показались бабы.

Акулина раза четыре перекрестилась передъ обра-зами, поклонилась каждой хозяйк отдльно по стар-шинству, каждую ласково привтствуя по имени, и только тогда отвтила Палаге на ея вопросъ.

— Да нту, кумушка. Пришли вотъ съ Катюці-кой поспрошать: не знаешь ли чего? Всю деревшо обошли, никто съ утрія съ самаго его нон не видалъ. Какъ ушелъ по утрію въ городъ, такъ вотъ и нту-ти.

Голосъ Акулины звучалъ вкрадчиво и мягко. Въ манер говорить чувствовалась, кром природной, еще и выработанная «изысканная» учтивость.

'Палагея — высокая, тощая преждевременно соста-рившаяся баба, казалосьдолько и ждала случая излить постоянно кипвшее въ ея сердце раздражені.

Маленькіе, слезящіеся, злые глаза ея, съ крас-ными, безъ рсницъ, вками .блеснули и тонкія, без-кровныя губы искривились.

— И нашего проходимца, шатуна-Сашки-то, нту-ти. Нон они съ Серегой съ Ларивоновымъ расчетъ за гнилу получаютъ. Вотъ они въ город-то, должно, сцпились съ вашимъ съ Ванюхой да и загуляли, штобъ имъ ни дна, ни покрышки, треклятымъ! Ни-чего до дому не довезетъ Сашка-то, все пропьетъ, песъ безхозяйный... вс^^^^с^ІІЛП кЛ^^Лк*

И- А. РОДІОНОВЪ. 4 49

— Што ты, кумушка?! Съ чего гулять-то имъ? Видно, какое дло задержало ...

Палагея чуть не подпрыгнула отъ злости.

— Какія теперича дла къ ночи-то? Пьютъ. Вотъ какіл ихнія дла. Ужъ я знаю ихнія Дла. Такіе пьяницы безсовстные, такіе кобели безхозяйные...

— Какъ быть-то, доченька? — спросила Акулина у некстки, которой тмъ временемъ двки показывали своп обновы, купленныя къ предстоящему деревен-скому празднику на день Рождества Богородицы.

Катерина выпустила изъ рукъ новый ситцевый от-рзокъ.

— Пойдемъ, мамынька, на дорогу, можетъ, по-встрчаемъ...

Ну, и я съ вами, — сказала Плагея. — Вмстяхъ-то всо спорушне. Ужъ я его пса, каторжника!... Дру-гихъ-то вонъ угоняютъ. ‘) Хошь бы моего подлеца куда угнали, Микол-угоднику свчку бы поставила...—го-ворплг она, накидывая на голову платокъ.

Бабы втроемъ вышли изъ избы.

Луна еще не веходила; ночь была непроницаемо-темная и теплая. На черномъ неб, какъ серебрянныя и золотыя блестки на натянутомъ надъ головой не-объятномъ, мрачномъ бархат, ярко мерцали частыя звзды; блесоватой, туманной полосою тянулся въ об стороны къ горизонту млечный путь.

Бабы босикомъ шли знакомымъ проселкомъ, по обимъ сторонамъ котораго неожиданно выростали изъ мрака и, подобно привидніямъ, маячили гигант-скіе кусты стараго можевельника, разросшіеся въ ц-лыя деревья.

Съ теплыхъ полей обдавало полынью, бурьяномъ и можевельникомъ, съ дороги пахло дегтемъ и пылью.

Палагея говорила, не умолкая, жалуясь на Сашку, и подробно разсказала бабамъ оего послднемъ озор-

) упжяюгъ _Въ каторгу, ^в\ШЩг'._е|_ЛП-к_а2_Лк.Ги

сгв, какъ онъ.въ усннское розговнье напился пьянъ, изругалъ отца, оттаскалъ сестру Анютку за косы и наставилъ ей синяковъ, а когда Степанъ вступился за дочь, Сашка раскроилъ отцу бутылкой черепъ и, «уваливъ» его на кровать, чуть н задушилъ. Насилу всей семьей высвободили изъ его рукъ Степана. Тотъ сбгалъ за своимъ братомъ Парменомъ — страшно сильнымъ мужикомъ. Они скрутили отчаянно сопро-тивлявшагося Сашку и въ сняхъ привсили его за ноги къ матиц головой внизъ.

Степанъ и Анютка стегали го вожжами и кну-томъ до самаго вечера и такъ настегали ему сш ту, что она обратилась въ одинъ сплошной багровый кро-воподтекъ и во многихъ мстахъ кояса треснула, а Сашка все-таки не повинился, рвался, ругался, пле-валъ на отца и Анютку и грозилъ перерзать всю семью.

— Боялись, зальется, такъ ужъ отвязали. Вся де-ревня сбжалась глядть. Сколько страму было, а ему хошь бы што! — закончила Палагея.

Акулина изрдка, изъ вжливости, поддакивала. Обимъ бабамъ вся эта исторія давно была извстна, и Пелагея знала это, но такъ была зла на безпутнаго сына, что не могла отказать себ въ удовольствіи еще разъ вылить пердъ слушательницами свою душу.

Но бабы знали еще болыпе. Сашка посл Успенья почти каждый вечеръ сидлъ у нихъ до поздней ночи, плакалъ и жаловался на родныхъ, грозя всхъ ихъ извести.

Иванъ уговаривалъ крестоваго брата бросить пьян- ' ство и буйство, предрекая, что оно до добра н дов-детъ, совтовалъ покориться отцу и матери и соб-ственноручно промывалъ и превязывалъ сму изра-ненную спину; но он не разсказывали объ этомъ Па-лаг, справедливо полагая, что та или знатъ, или догадывается объ этомъ. еІЛП-кЛ2Лк.Ги

4* 51

Пройдя пашни своей деревни и обглоданный ско-томъ кустарникъ и пни на мст ндавней, прекрас-ной рощи, вырубленной, проданной и пропитой му-жиками въ ожиданіи скораго раздла помщичьихъ земель, бабы черезъ ворота крпкаго оска вышли на Брыкаловское поле. До слуха не вступавшей въ разговоръ Катерины и вс время прислушивавшейся спрва издалека донеслись неясные людскіе голоса, потомъ ближе отфыркиваніе лошади, топотъ копытъ по сухой земл и тарахтніе телги.

Катерина остановила заговорившихся спутпицъ и он вс три прислушались. Людской говоръ, смхъ, топотъ лошади и глухое тарахтніе телги прибли-жались.

— дутъ, сказала Катерина.