Наше преступление

— Ъдутъ, дутъ. Это наши, пострлъ ихъ раз-стрли, проклятыхъ... отозвалась Пелагея, вдругъ сразу вновь загорвшаяся злобой на сына.

Немного не дойдя до Брыкаловской усадьбы, на вершин крутого пригорка бабы встртили Сашку съ товарищами. Всю дорогу парни, ни о семъ предвари-тельно не сговариваясь, парочно мшкали, и хотя отъ Хлябина до Шепталова считалось мене четырехъ верстъ, на перездъ имъ понадобилось больше двухъ часовъ. Они пили водку .въ Хлябин, выпросивъ у одной пьяницы-хозяйки чайную чашку, за что и ее угощали, потомъ останавливались на полдорог между Хлябинымъ и Брыкаловымъ и тоже пили водку, на-конецъ, сдлали послдній привалъ за Брыкаловской усадьбой, и хотя покончили всю водку и вс закуски, но простояли еще долго. Наконецъ, всмъ имъ на-доло стоять.

— Подемъ домой, робя. Чего? сказалъ Сашка.

И парни, только-что медливші именно для того,

чтобы не встртить никого въ деревн и боявшіеся, что еще рано, молча согласились, что вечеръ уж прошелъ, что уж щніхітчопо порядоч^понс_аі_Л.іш_Г лоукащійся спать деревенскій ліодъ давно уже йирно почиваетъ. Но только что парни поднялнсь на вер-шину пригорка, какъ встртили бабъ.

Въ первое мгновеніе эта встрча поразила ихъ, какъ налетвшая не всть откуда нежданная-негадан-ная гроза.

X.

— Ну, што-жъ, дешь, песъ безхозяйный, пьянй-ца несчастная, вылопни твои глазы! Получилъ рас-четъ за гнилу, сказывай, получилъ? Што-жъ молчишь? аль оглохъ? закричала Пелагея на сына, когда те-лга еще не успла поровняться съ бабами.

Сашка машинально придержалъ лошадь. Онъ мол-чалъ, разглядывая въ темнот спутницъ матери, и, догадываясь уже, кто он, совершенно растерялся.

— Гд пропадалъ? а? у кабаковъ углы обтиравши въ город, шатунъ несчастный... Гд деньги? Полу-чилъ расчетъ за гнилу?

Сашка оправился, по тону матери заключивъ, что бабамъ ничего еще не извстно объ убійств Ивана.

— Ну, получилъ, чего?

— Отдай, песъ. Добромъ прошу, отдай.

— Пошла къ чорту. Чего пристала?

— Фтдай, подлецъ!

— Нашла дурака. Такъ теб и отдалъ. Какъ же...

— А-ахъ, злодй, погибели на тебя нту-ти, ка-торжника... закричала Пелагея и замахнулась на сына палкой.

— Ударь, уДарь, только того и жду... Всю морду расквашу. Такъ и знай...

— Матери-то? проклято-ой, дьяволовъ сы-ынъ!

— А то кому же? Думаешь, погляжу на тебя. Чего лаешЬся? Ты, што ли, деньги заработала? Самъ зара-батываю, самъ и пропиваю. Никто мн не дкйЗЪ».,

Акулийа, н терпвшая ругайи й ни йодъ йаТкййъ видомъ не допускавшая ее у себя въ семь и тутъ хотла положить конецъ грубымъ препирательствамъ Сашки съ матерью.

г— Сашенька, не видалъ ли нашего Ванюшку? — отмнно ласково спросила она.

Сашка не зналъ что отвтить. Акулина немного помедлила и повторила свой вопросъ.

— Не видалъ. Чего? гд бы я его увидалъ? — по обыкновенію грубо отвтилъ онъ, но черезъ секунду добавилъ: — ёнъ вонъ пьяный у меня лежитъ; Чего?

Катерина быстро приблизилась къ телг и, на-гнувшись, стала внимательно разсматривать свсив-шіяся ноги лежавшаго ничкомъ Лобова. Тотъ при-поднялъ голову.

— Чего разсматриваешь, сволочь? Не видали ва-шего Ваньки, вотъ вамъ и весь сказъ... Чего при-стали? съ озлобленіемъ заоралъ онъ, пересыпая свои слова матерной бранью. >

— Погоняй, чего съ ими, съ шлюхами, разговари-вать? — крикнулъ онъ на Сашку и толкнулъ его въ спину.

Сашка стегнулъ лошадь, и телга съ парнями скрылась въ темнот.

— И н прізжай домой, проклятой. Дверь пе-редъ носомъ замну! — кричала Пелагея вслдъ сыну.

— Дрянь съ ногами, право, дрянь съ ногами! Еще и ругается... Бда какая, что поглядвши на его са-поги, да стала бы я на ихъ смотрть, я и плюнуть-то на его самого не 'хо^у, а не то што на его сапоги... Я думала, что это Ваня лежитъ.

' Пока говорила это возмущенная и обиженная Ка-терина, изъ темноты вынырнула и почти вплотную насунулась на бабъ тяжело сопящая лошадиная морда съ блвшей лысиной отъ лба до храпа. Бабы оклик-нули прозжавшихъ. Съ телги грузно спрыгнулъ Ларіоновъ. Рыжовъ съежилея и •ртармсЖа^^к.-

литіся, чтобы ие привлочь на себя вниманіе бабъ. Ларіонова какъ разъ къ этому времени «развезло» отъ выпитой за цлый днь водки. Онъ, покачиваящь, подошелъ къ бабамъ и, заглядывая каждой изъ нихъ въ лицо и обдавая ихъ запахомъ виннаго прегара, жалъ каждой изъ нихъ руку, приподнявъ свою формен-ную солдатскую фуражу.

— А-а, это ты, тетка Палагея...—говорилъ сол-датъ. — А это *кто? Да... Катерина Петровна...— и еол-датъ на моментъ испуганно отшатнулся. — Извиняйте, Катерина Петровна, и ты, тетка Акулина Тра-рафи-мовна... што я, значитъ, не подвезъ вашего Йвана Тимофеева... Да ёнъ сычасъ придетъ... Вы не сумл-вайтесь, ничего съ имъ худого н случивши... такъ замшкавши маленько...

— Да гд же енъ, Сереженька? спросила Аку-лина.

По тугоухости Ларіоновъ не разслышалъ и про-должалъ свои объясненія: