Наше преступление

’ Акулина, посовтовавшись съ Деминымъ, ршила везти Нвана въ городъ, въ земскую больницу. Оста-вивъ Демина при Иван и безпомощной Катерин, сама она пошла въ Хлябино на людской дворъ бар-ской усадьбы, къ арендатору имнія — знакомому ей мужику. _

XIII. ‘ '

Во флигел у арендатора давно уже спали. Аку-лин пришлось долго стучаться и просить, чтобы ей отперли дверь. і

Жна арендатора предварительно съ тревогой въ голос нсколько разъ окликнула ее и разспросила,

шш^.еіап-кагак.ги

зачмъ она пришла, и, только узиавъ ее, впустила и, проведя въ жилуго избу, зажгла жестяную лампочку.

— Такое теперича время, такое, что такъ-то ночью не знамши и боишься кого впустить... — какъ бы изви-няясь, объяснила хозяйка Акулин, проводя ее черезъ снцы.

Акулина со слезами, пространно и сбивчиво раз-сказывала о своемъ гор, стоя посреди просторной избы. *

Заспанный, сердитый за то, что н во-время взбу-дили, въ рубашк и штанахъ, арендаторъ, спустивъ съ наръ босыя ноги, почесывалъ лохматую голову, плечи, спину и только когда добрался до поясницы, уразумлъ изъ скорбнаго повствованія Акулины, че-го хотла отъ него баба.

Онъ еще молодой мужикъ, года три какъ разд-лившійся съ отцомъ и братьями и свшій на свое хозяйство, работящій и любящій до страсти свое кре-стьянское дло, начиналъ богатть, поставлялъ сно въ Петербургъ и откладывалъ въ сберегательную кас-су деньги. Сосдніе мужики, изъ зависти къ его нараставшему благосостоянію, надняхъ ночыо сожгли у него два зарода клевера и грозились спалить весь хлбъ а самого убить, если пожалуется въ судъ.

«Впутаешься въ это дло, — подумалъ онъ, — еще выставятъ въ свидтели, наживешь себ новыхъ не-пріятелевъ. Сожгутъ, совсмъ въ раззоръ произве-ду'гь. Ноншній народъ какой? Никого не боятся. Гд на ихъ управы сыіцешь?»

И, силясь говорить, арендаторъ весь надулся, по-краснлъ, закйвалъ головой, затрясъ бородой, точно воротъ рубахи жалъ ему шею, а когда наконецъ за-говорилъ, то и видомъ своимъ и говоромъ очень на-поминалъ индюка.

— Бб-да-то у тте-ебя ббо-ольчща-ая, те-етка

Аку-улина, — пролопот^й: ДйЪ-—еіап-ка^ак Ні 68

гіпо-омочь?! Дд-а-дда вс лло-ошади у мме-няя въ нноч-чномъ... Вво-отъ ггр-хъ отъ кка-акой!

Посл такой длинной, трудной рчи Михайло по-глядлъ на Акулину своими глубоко сидящими, кра-сивыми глазами на густо заросшмъ кудрявой боро-дой лиц и, отдохнувъ и почесавъ подъ мышкой, 'снова затрясъ головой и бородой.

— Тт-ы ллу-учш ссхо-оди къ, мме-ельнику. У е-го ллошадь ддо-олжно ддо-ома тте-еперь... — посо-втовалъ онъ.

Марья, жена Михайлы, полнолицая, ещ недавно красивая, теперь оплывшая и поблеклая баба, скре-стивъ руки на живот, казалось, не только ушами, но и губами и всмъ своимъ существомъ слушала разсказъ Акулины и страдала вмст ^съ ней.

— О-о-о, охъ, Господи! О-о-о-охъ, Царица Не-бёсная! — съ искаженнымъ отъ страданія лицомъ вос-клицала она.

— Михайло, да пущай Кузька запрягетъ Абдул-ку-то. Долго ли ому? У тетки Акулины такой бды... такой бды, сынъ на дорог лежитъ при смерти, а ты спосылаешь къ мельнику, — сказала Марья мужу.

Михайло побагровлъ, еще пуще заморгалъ, заки-валъ головой и бородой, еще поспшне и уже такъ невнятно заговорилъ, что понимала его только одна жена. Сходство его съ индюкомъ при его побагровв-шемъ лиц, взъерошенной голов и бород высту-пило еще разительне.

Изъ его косноязычной рчи можно было только догадаться, что Абдулка захромалъ, что Марью онъ давн^ но училъ, и потому она много воли взяла, суетъ носъ не въ свое_хдло.

— Зза-ахромалъ, зза-ахромалъ, — передразнила жепа. — Йша-ай, право лша-ай, пустая твоя сазанья голова! — и,* для чего-то съ сердцемъ переставивъ лампочку со стола на поставецъ, она проворно вздла въ рукава кофту, набросила на солову платокъ и,

тоотот.еіап-кагак.Ги

69

Крпво хлопнувъ дверью, босикомъ вышла съ Аку-линой на дворъ.

— Пойдемъ, родимая, къ Степанычу. Енъ старикъ хорошій, доброе сердце иметъ, не откажетъ. А мово-то заику хошь не проси теперича, — говорила Марья, — разъ задолбилъ што, коломъ его ужъ не спшбешь. Такой настойчивыйі такой настойчивый! А чего бы не ідать? Три лошади въ ночномъ, а Абдулка въ хлву, не надорвался бы! Такой безсовстный... такой лшай...

Мельникъ жилъ на противоположной сторон улицы, при самомъ впаденіи узкой, - съ свтлыми во-дами рчушки въ болыпую рку.

Акулина въ сопровожденіи Марьи вошла къ ста-рику въ избу, подняла и его съ постели и ударилась ему въ ноги.

Два года назадъ у мельника въ семь случилось подобное же несчастіе. На томъ самомъ мст, гд теперь лежалъ изувченный Иванъ, три пьяныхъ подростка — все родственники и обласканные стари-комъ въ осенніе сумерки изнасиловали и искалчили его 65-ти-лтшою жену.

Одинъ изъ преступниковъ, мальчишка по іпест-надцатому году, крестникъ старухи, напослдокъ про-длалъ надъ несчастной такое ужасное, гнусное звр-ство, что спустя сутки старуха умерла въ страш-ныхъ мученіяхъ. Мельникъ выслушалъ Акулину, по-кряхтлъ, покачалъ головой, разгладилъ свою одно-бокую серебряную бороду на благообразномъ, съ мел-кими чертами, лиц и сейчасъ же сталъ одваться.