Наше преступление

Старецъ, кряхтя, съ трудомъ, медленно припод-нялъ съ изголовья трясущуюся голову и, прекрестив-шисі-, сталъ пить, но вода полилась у нго черезъ посъ.

— Вздым...ми... — какъ чуть слышный шелестъ сухихъ листьевъ, пронесся мдленный шопотъ старца.

Леоптій, перехвативъ ковшикъ въ лвую руку, пра-вой осторожно обхватилъ отца подъ спину и при-поднялъ.

Голова умирающаго, какъ отрублнная, привали-лась къ его груди, и когда сынъ поднесъ снова ков-шикъ къ его губамъ, старецъ былъ уже мертвъ.

Смерть отца, которую Леонтій послднія педли ожидалъ съ злобнымъ нетерпніемъ и на которую смо-трлъ, какъ на избавленіе его отъ лишнихъ хлопотъ и лишняго рта, тутъ поразила и потрясла его.

Осторожно, съ молитвой и страхомъ опустивъ на подушку голову покойника, Леонтій подошелъ къ ле-жавшей на кровати матери, дотронулся рукой до ея плеча и, неожиданно зарыдавъ, вскрикнулъ:

— ОтецЪ(-то дриказалъ іцолго ,жить! Помёръ... мама, слышь? Мама, слышь, помёръ тятя-то...

Старуха вздрогнула и горячечнымъ воспаленнымъ взглядомъ во вс глаза глядла на сына, но не пони-мала, кто стоитъ передъ ней и чтб говоритъ. Она была въ безпокойств, тревог и напряженіи. Ей казалось, что она сидитъ за куделей и сучитъ пряясу и все хочегь покруче закрутить ^р^^^^.еіапзщга^аік.гц

вившихся, сухихъ пальцахъ и не закручивается. Ста-руха часто поплвываетъ на пальцы, а они ве такъ же еухи, какъ и прежде. А тутъ кто-то большой, колеблю-щійся, лохматый толкнулъ , и пряжа оборвалась. Только что она приладила е опять къ кудел, какъ нитіса стала тянуться, тянуться все длинне и длинне, и рука тоже тянется за ниткой и веретеномъ черезъ всю избу до самой печи, и сама печь тянется — тянется и колеблется и уходитъ вс дальше и дальш отъ нея и н можтъ старуха притянуть обратно свою руку и на-мотать нитку на непокорное веретено. И все это раздра-жаетъ и мучаетъ Прасковью____

Старика Петра отпли и похоронили на третій день. Вс домашніе, родные, пріхавшіе изъ Петрбурга сынъ Егоръ и дочь Варвара и даже сумасшедшая Катерииа ходили па кладбище; дома оставалась только одна Пра-сковья, лежавшая въ бреду, безъ памяти. Потомъ были поминіси.

Когда гости разошлись и разъхались, дома н до-считались бабьихъ и мужицкихъ рубахъ, одного чугу-па, одного ведра, двухъ горшковъ и ухвата.

Все это было раскрадено односельцами въ то время, когда домашніе были на похоронахъ.

конец второй части. Часть третья - в следующем файле.

Часть третья.

тотото.іап-кагак.ги

^ 28-го марта слдующаго года въ выздной сссіи

К-скаго окружнаго суда разбиралось дло объ Иван Кирильев. Въ каждый изъ прдыдущихъ пяти дней ршалось по полудюжин и боле уголовныхъ длъ; на 28-ое марта назначено было только два. Сдлано было такъ потому, что защищать убійцъ Ивана прі-халъ изъ Москвы молодой, но уже вошедшій въ славу адвокатъ, и предсдательствующій суда зналъ, что, когда выстуцаетъ эта знаменитость, дло затягивается чуть не на цлый день.

Судъ засдалъ въ помщеніи узднаго създа, въ третьемъ этаж кирпичнаго дома, въ длинномъ, про-сторномъ зал, выходящемъ семью окнами на обшир-ную соборную площадь съ каменными рядами лавокъ и магазиновъ.

Стороны и свидтели по обоимъ назначеныымъ къ разбору дламъ собрались, согласно повсткамъ, къ 9-ти часамъ утра, но дло объ Иван Кирильев, шед-шее послднимъ, началось слушаніемъ толысо около 4-хъ часовъ дня.

Къ этому времени изъ боковыхъ дверей въ залъ бойкими шагами вошелъ въ вицъ-мундир, съ блой цпыо на ше, судебный приставъ — маленькій, круг-лнькій, совершенно лысый господинъ съ близорукими, выпуклыми глазами, придававшими его вообще добро-душному лицу съ торчащими въ стороны русыми усами выраженіе разсерженнаго кота.

№№№.ІаП-Ііа2кГи

— Судъ идетъ. Прошу встать!—громко провозгла-силъ онъ. .

Вс встали. Залъ былъ биткомъ набитъ публикой. На заднихъ скамьяхъ размстились мужики и бабы — все родные, знакомые, сваты и односельцы Ивана иего убійцъ. Тутъ былъ и Степанъ съ Палагеей, съ двумя старшими дочерьми, изъ которыхъ Анютку недавно на-сильно выдали замужъ, и другіе родственники, всрод-ныо Горшкова и Лобова, Акулина съ дтьми, зятемъ и дядьями покойнаго Ивана. Срый людъ толпился и въ передней, и на лстнйц, и даже на подъзд. Двое дюжихъ городовыхъ, стоявшихъ у вторыхъ дверей зала, едва сдерживали напоръ толпы. Переднія скамьи были заняты чистой публикой, пришедшей послушать рчь московской судебной знаменитости, и приставу, чтобы размстить всхъ, пришлось распорядиться поставить цлыхъ два ряда стульевъ въ проход между передней скамьей и рзной невысокой коричневой ршоткой, пе-регораживавшей залъ на дв половины. Какъ разъ око-ло нея столпились вс присяжные засдатели, чело-вкъ около тридцати.

Вслдъ за приставомъ въ залъ вошли судьи въ вицъ-мундирахъ съ толстыми золочеными цпями на ше у каждаго.