Наше преступление

— Маму спровѣдать?! — передразнилъ онъ. — На-медни твой пьяница тутъ у Егора Семенова корово-дился. Пущай на глаза не показывается, дьяволъ, бо-ка полѣномъ изломаю. Думаешь, не знаю, зачѣмъ при-бѣгла? У Левона мучицы да картошки попросить, дѣти сидятъ голодныя, — опять передразнилъ сестру Ле-оНтій. — У Левона-то казенныя магазеи, што всѣ къ ему за способіемъ лѣзутъ. Они понародятъ дѣтей да безъ просыпу будутъ пьянствовать, а Левонъ всѣхъ корми. Рази я обвязанъ?

Елена молчала. Леонтій угадалъ, что сестра опять счетомъ, можетъ быть, въ сотый разъ хотѣла про-сить у брата муки, потому что въ домѣ не было ни куска хлѣба. Вотъ уже лѣтъ шесть, какъ мужъ окон-чательно спился. Елена потеряла шестерыхъ старшихъ дѣтей. Всѣ умерли въ возрастѣ отъ одного мѣсяца до четырехъ лѣтъ, умерли отъ недоѣданія и отсут-ствія ухода и призора, потому что Елена, какъ ни надрывалась въ работѣ по чужимъ полямъ, ей своимъ трудомъ невозможно было прокормить малютокъ. Те-перь она съ отчаяніемъ въ сердцѣ отстаивала жизнь двухъ своихъ послѣднихъ крошекъ, и едва ли ей съ дѣіьми удалось бы избѣжать голодной смерти, если бы не постоянная помощь брата и матери. Сегодня она ни словомъ не обмолвилась о дракѣ съ мужемъ, дабы лишній разъ не раздражить Леонтія. Она знала, что братъ, какъ всегда, изругаетъ и ее, и пьяницу-муяса, но, какъ и всегда, не отпуститъ съ пустыми ру-ками. •

Сейчасъ сытый, довольный и усталый Леонтій меныпе попрекалъ и бранился, чѣмъ въ прежніе разы.

— Егорушка, поди, жаланный, въ анбаръ, — ска-залъ онъ, — да насыпь теткѣ муки на хлѣбы, да чет-верку картохи, да гляди у меня, болыпе це давай, а то скоро у самыхъ у насъ портки съ .... свалятся.

Наканунѣ дня Рождества Богороднцы Леонтій, за-ложивъ мѣстному кулаку за пять рублей два мѣшка муки, повезъ въ городъ на продажу возъ соломы, а тамъ разсчитывалъ купить новую шлею, полведра водки, бѣлой муки, и еще кой-чего по мелочи, по-тому что завтра на деревнѣ у нихъ былъ свой празд-никъ и ожидались гости.

Утро послѣ свѣжей ночи было великолѣппое. Сол-нце сверкало на безоблачномъ блѣдно-синемъ небѣ, но не пекло, какъ лѣтомъ; чистый воздухъ былъ насы-щенъ опьяняющей и бодрящей свѣжестью. Надъ ближ-нимп и дальними хвойными перелѣсками, стоявшими плотной, грузной, темной массой, и надъ пожелтѣвши-ми, обрѣдившимися, ставшими сквозными, лиственны-ми рощами чуть-чуть синѣла прозрачная дымка. Она то сгущалась, то расходилась легкими, длинными по-лосами, какъ лѣниво колеблющееся гигантское газовое покрывало. Было тихо, только особенно звонко кар-кали взлетавшія съ полей вороны, слышался сте-пенный людской говоръ, да гулко отдавался стукъ колесъ и топотъ копытъ по землѣ. По той дорогѣ, по которой ѣхалъ теперь Леонтій, тянулись къ го-роду множество телѣгъ съ сѣномъ, соломой, дрова-ми, корзинами, мукой и другими деревенскими про-дуктами и издѣліями. Телѣги сопровождались мужи-ками, рѣдко бабами.

Еще не было 9-ти часовъ, когда Леонтій по мосту въѣхалъ въ городъ и въ безпорядочномъ таборѣ дру-гихъ подводъ приблизился къ собору, расположенному на высокомъ холмѣ. Къ тому времени уже вся базар-ная площадь наверху за соборомъ и всѣ прилегаю-щія улицы были сплошь запружены телѣгами, возами, лошадьми, разными товарами. Вездѣ толкались мужики и покупатели-горожане и горожанки. По случаю ба-зарнаго дня казенные наш^авннщ

кабаки были закрыты до часа дня. Мужики еще не распродали свои продукты, напиться было негдѣ и потому въ этой базарной сумятицѣ на всемъ лежа-ла еще печать чинной, тревожной дѣловитости. Въ воздухѣ стоялъ сдержанный гулъ и гудѣніе, точно надъ головами толпы кружились несмѣтные рои оза-боченныхъ трудолюбивыхъ пчелъ'.

Леонтій черезъ долгій промежутокъ времени послѣ многихъ остановокъ и перебранокъ едва протискался съ своимъ возомъ на сѣнной базаръ, ■находившійся внизу, за соборомъ, гдѣ по берегу рѣки тянулись длинные хлѣбные лабазы, а посреди незастроеной обширной площади стоялъ деревянный сарай съ го-родскими вѣсами.

Тамъ онъ прождалъ до полдня, пока наконецъ продалъ солому, свезъ ее на дворъ къ покупателю и, вернувшись на прежнее мѣсто, попросилъ сосѣда Акима. еще не продавшаго свое сѣно, приглядѣть за лошадью и телѣгой, а самъ пошелъ на верхній базаръ въ каменные ряды купить шлею. Но только что Леон-тій отошелъ отъ телѣги, какъ услышалъ сзади голосъ сосѣда.

— Свагь, ты не всѣ сотки-то одинъ пей и мнѣ принеси! — шутливо крикнулъ тотъ.

Леонтій какъ разъ въ эту минуту думалъ, что по дорогѣ въ обжорномъ ряду ему надо маленько пере-кусить, потому что съ самаго утра онъ ничего не ѣлъ и его соблазняла мысль выпить одну сотку, хотя, вы-ѣзжая изъ дома, онъ далъ зарокъ ввиду завтрашней праздничной попойки сегодня не притрагиваться къ вину.

Оттого что сосѣдъ поймалъ его на преступной мысли, Леонтію стало непріятно, шутокъ же онъ во-общз не любилъ и тутъ же рѣшилъ, что, во что бы то ни стало, выполнитъ зарокъ. Онъ полуобернулся къ сосѣду съ своимъ всегдашнимъ, только еще болѣе суровьімъ видомъ и о^І^М^^ЦО Ги

172