Наше счастливое время

– Мы тут со старожилами собирались, поговорили. Решили молиться. Богу. Молиться, чтобы вместо отца-священника он первыми нас, грешных, забрал. Поэтому до его выздоровления мы договорились отказаться от обедов. Хотим пожертвовать хоть этим… Какой грех на отце Киме?.. Когда мы узнали, что он вплоть до операции приходил и проводил мессы, а нам специально не сказал об этом… мы…

Его глаза наполнились слезами. Тетя закусила губу.

– Ну надо же… в этом месте и радости, кроме еды, никакой. Здесь это единственное удовольствие и способ развеять скуку. С вашей стороны это огромная жертва… Спасибо! Я передам отцу Киму. Господь с восторгом примет это, и раз уж обещали, то выполняйте, однако не забывайте понемногу подкреплять силы хоть какой-никакой едой с воли. А вину я возьму на себя и попрошу у Отца Небесного помощи, чтобы у вас не было неприятностей.

Заключенный от души рассмеялся, а сопровождающий его надзиратель сконфуженно хмыкнул.

– Мне пора. Одну минуточку, офицер. Знаете… сестра… я очень скучаю по вам. Иногда сильнее, чем по родной сестре. И даже сильнее, чем по матери, умершей, когда я был ребенком. Приходите почаще! Я напишу вам письмо! – кричал он уже на ходу, обернувшись.

Так же, как и у бедолаги Чона Юнсу, руки его были закованы в кандалы, а мочки ушей обморожены. В его словах не чувствовалось ни капли притворства. Неужели в этом сила людей, стоящих на пороге смерти?.. Вещи, которые я стеснялась произносить вслух, он сказал по-детски просто и непосредственно, и мне ведь на какой-то момент показалось, что это он приходится тете племянником. Неожиданно я заревновала. «Будь я на месте тети, кого бы я больше любила, свою родную племянницу или их?» – мелькнула у меня мысль. А что, если всю любовь, которую все тридцать лет, растраченных мною так бездарно, по праву должна была получать я, но она полностью отдавалась им? И причитала ли она над ними так же, как надо мной, держа в объятиях: «Ах ты, бедный, ах ты, несчастный…» – когда они с воплями просили оставить их в покое и дать спокойно умереть?.. Увлекаемый конвоиром узник исчез в конце коридора. Тетя Моника приостановилась и, тяжело вздохнув, пробормотала:

– Вот утроиться бы мне… А еще лучше сюда перебраться и жить вместе с ними…

Мы снова ожидали Юнсу в комнате свиданий, предназначенной для посещения католических наставников. В отличие от первого визита, который прошел в растерянных чувствах, теперь я была вооружена до зубов. От одной только мысли, что я встречусь с одним из выродков – насильником и убийцей, – я вдруг расхотела умирать, а грудь теперь распирало от неведомого ранее воинственного духа. Меня даже слегка лихорадило, хотя это не вызывало дискомфорта. Неважно, как это называть, чувством отвращения или же нездоровым интересом к наблюдению за чем-то чудовищным, – главное, во мне впервые за долгое время пробудился хоть какой-то порыв. Утром, когда я проснулась, в голове крутились такие непотребные ругательства, которые в жизни не слетали с моего языка. Какое-то странное радостное предвкушение, казалось, повысило температуру моего тела на целый градус. В ожидании сегодняшней встречи я испытывала трепет охотника, поджидающего добычу. Возможно, именно тогда я смутно начала понимать, что желание убийства на самом деле было направлено не на саму себя.

– Поначалу все они так… Между прочим, этот Чон Юнсу еще не самый тяжелый случай. Когда-то паренек по имени Ким Дэду, которого когда-то давно прозвали проклятым душегубом, на первых порах изорвал в клочья с десяток, а то и больше Библий, которые ему приносил пастор. Однако перед смертью вернулся к Богу и ушел как ангел. Забыла, как звали парня, совершившего убийство прямо в буддийском храме, а впоследствии – перед своей кончиной – жил словно просветленный Будда… Ну а тот, кого мы встретили в коридоре, вначале упирался и матами крыл так, что уши в трубочку заворачивались, когда конвоир его на встречу тащил…

– Поэтому ты сюда приходишь?

Очевидно, в моем вопросе притаилась солидная доля издевки. И тетя окинула меня подозрительным взглядом.

– Тебе же нравится наблюдать за этими внезапными перевоплощениями грешников в ангелов… Похоже, твоя вера и вера других религиозных деятелей, курирующих подобные заведения, крепчает, когда вы видите, как слово Божье, будто по мановению волшебной палочки, преображает людей. А ведь ничего удивительного. Они знают, что со дня на день умрут, и это их, конечно, страшит. Когда других убивали, они не боялись, а тут – пожалуйста! Они вдруг от страха ни с того ни с сего добреют… Выходит, смертная казнь – очень даже неплохая штука! Раз перед лицом смерти любой хоть немного становится лучше. Точно как ты и говорила конвоиру про лучший способ перевоспитания!