Наше счастливое время

Во время всей этой тирады я засомневалась, действительно ли так переживаю за Юнсу. И, договорив, вернее, заставив себя замолчать, вынуждена была признать, что меня по-настоящему беспокоит судьба заключенных. Казалось, я сейчас расплачусь. Лицо брата побелело, он не двигался. Я снова, глядя ему в глаза, медленно проговорила:

– Знаешь, мне хотелось собственноручно прикончить эту сволочь!

Он внимательно взглянул на меня. Это признание, похоже, его шокировало.

– Да, именно так… Несколько раз я хотела заявиться в его дом с ножом в руках и сделать это на глазах у жены и детей. Сейчас его дочери исполнилось где-то четырнадцать? Так вот перед ней я хотела зарезать этого мерзавца ножом, самым мучительным способом… Потому что его нельзя назвать человеком – мразь он порядочная. Но, несмотря на все, семейные фото этого ублюдка печатают в журналах… А когда я увидела фотографию, где он молится в церкви… Говорю тебе, мне хотелось пойти к нему и прикончить его.

– Юджон! – гаркнул брат с перекошенным лицом.

Я понизила голос:

– Да, знаю! Убивать – это плохо. Поэтому не смогла. Не хватило смелости, не подвернулся случай… Однако что бы было, если бы я пошла на это? Что, если я, считая его отбросом общества, достойным смерти, повесила бы его? Это считалось бы убийством? Если за совершенное меня назвали бы убийцей и повесили, как бы это называлось? Свершением справедливости? В обоих случаях один убивает другого, а по твоим словам выходит, что в одном случае – убийство, а в другом – приведение приговора в исполнение. Один окажется убийцей и поплатится за преступление смертью, а второй поднимется по служебной лестнице! Это и есть так называемая справедливость?

Брат с каменным лицом рассеянно смотрел на меня. Потом с улыбкой проговорил:

– Ну надо же, как подобрела наша Юджон, теперь даже начала ходить по тюрьмам…

Затем взял счет и встал из-за стола.

Синий блокнот 15

Существует ли на самом деле то, что называют судьбой? Возможно, да. В тот день мы со старшим приятелем решили ограбить ювелирный магазин в районе Ыйджонбу и сели на метро, чтобы съездить на разведку. Надо было пересесть на «Тондэмуне», но, увлекшись разговором, мы по ошибке вышли на станции «Стадион Тондэмуна». И вот там я встретил ту злополучную женщину. Если бы в тот день я правильно пересел на метро, как бы все сложилось? Был бы я спасен?

Та женщина лет сорока владела маленьким баром, куда мы с приятелями часто заходили в пору моих бесчинств. Надо сказать, она относилась ко мне довольно благосклонно и даже иногда подкидывала денег на карманные расходы, словно я приходился ей младшим братом. Женщина эта, судя по всему, не отличалась особой порядочностью (хотя кто знает, что вообще означает добропорядочность) и, честно признаться, частенько бросала на меня недвусмысленные взгляды. Я же ни о чем подобном не думал из-за немаленькой разницы в возрасте, да и она мне почему-то не нравилась. Не знаю. Может, я интуитивно чувствовал, что отношения с ней не принесут ничего хорошего…

Она сказала, что сегодня у нее выходной, и предложила пойти к ней домой пропустить по стаканчику. Мне стало противно от ее явного заигрывания, и я собирался отказаться, но приятель подмигнул, давая понять, что хочет согласиться, – он был в курсе, что у нее водятся деньжата. Однако тогда я воспринял его подмигивание просто как согласие на выпивку. Поэтому, хоть мне не сильно и хотелось, мы поехали к ней на квартиру в районе Имундон.

Как только мы пришли домой, дамочка тут же переоделась в полупрозрачную юбку и, выставив спиртное, заявила, что хочет поговорить со мной с глазу на глаз. Я попросил приятеля подождать и последовал за ней в спальню. У меня не было времени на праздные разговоры, пока моя любимая, неудачно забеременевшая по моей вине, находится между жизнью и смертью. Я стал умолять хозяйку занять мне три миллиона вон, обещая во что бы то ни стало отдать их. Выслушав мою историю от начала до конца, она сделала предложение: я спасу твою женщину, дам деньги на операцию, а ты за это должен будешь переехать ко мне жить. Я жутко разозлился, что эта тетка в такой критический момент тянет драгоценное время, зазвав нас к себе ради подобной низости. Вне себя от ярости я бросил, что не пойду на это, и собрался выйти, как из комнаты напротив послышались вопли.

Глава 15