Наше шаткое равновесие

Это странное чувство. Странное и какое-то иное. Что-то невообразимое и в то же время до ужаса простое. Осознание не приходит в одну минуту. Нет. Для меня это все еще непривычно и ново.

Я никогда не хотел детей. Представить, что у меня бы родилась Алкина копия. Всегда передергивало от одной только мысли. Но это другое. Совершенно иное.

Мне позвонили из клиники как раз после убийства этой девки. В тот момент, когда мозг накрыло какой-то странной тучей из чувств и грез. Пустота уже давно все поглотила. По крайней мере, я так думал. Думал до того момента, пока не увидел ее испуганную и, слава Богу, не пострадавшую. Шок на ее лице как отпечаток моих отравленных жизнью внутренностей.

Эти объятия стали невообразимым и неожиданным порывом. Я просто хотел убедиться, что с ней все в порядке. Да, наверное, только ради этого.

Хотя сейчас, когда сижу и смотрю, как она водит машину, меня перетряхивает от злости. Я раздражен. Очень. Меня бесят девки за рулем. Не все, конечно, но большинство явно. Лунга, о бинго, наверное, входит в их список одной из первых. Упрямая гадина. Огромный Кадиллак. А мы ползем до этого катка почти сорок минут. Пешком быстрее будет, но она сосредоточенно смотрит на дорогу, совершенно не обращая ни на кого внимания. Только на дорогу. И эта ее невозмутимость и некая отрешенность бесят еще больше. Всегда бесила, но определенно и импонировала.

— Слушай, прибавь газу, пусть она хоть на третью перещелкнется.

В ответ тишина.

— Медленней черепахи.

— Я хочу черепаху.

Оборачиваюсь, видя, как загораются Полькины глазки.

— Купим. Хотя одна у тебя есть. Мама твоя.

— Мама — черепашка, — смешок.

Женька недовольно поворачивает ко мне лицо.

— Му… Игорь. Мы уже приехали. А ты так нервничал.

— Понервничаешь тут.

Без колебаний вытаскиваю Польку из этого адского кресла и, не дожидаясь Лунгу, направляюсь к прокату коньков.

Пока шнуруемся, Женька успевает купить себе кофе и встать за моей спиной. А если быть точнее — над душой.

— Готово, пошли покорять лед.

— Ты меня подержишь?

— Сама.

— Я не умею.

— Мы и приехали учиться.

На каток Лунга выпирается в ботинках, доказывая пареньку на проходной свою точку зрения. Ее нудятина, видимо, выводит не только меня, поэтому он решает не связываться.

— Игорь, она упадет сейчас.

— Встанет и поедет.

— А если что-нибудь сломает себе. Она же…

— Давай не под руку. Постой в сторонке. Молча.

Лунга злобно что-то бормочет, складывая руки на груди.

— Папа, я еду. Мама, смотри, я сама!

Полинка увлеченно катится по льду, беру ее за руку, выезжая на небольшой круг.

— Без руки, я сама. Сама.

— Сама-сама, — придерживаю за капюшон.

— Видишь, сама.

Это точно Женькины гены. «Сама я».

Последующие минут сорок мы наворачиваем круги, и я все больше сомневаюсь в том, что Полька никогда не стояла на коньках.

— Поль.

— М-м-м?

— Зачем наврала, что на коньках не каталась?

Она замирает, поднимая на меня глазки.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю.

— Мы с дедой уже учились, только он сказал маме не говорить, она волноваться будет.

— Хитрюга.

— Ага. Давай быстро ехать.

— Давай.

— Пап?!

— Что? — присаживаюсь перед ней на одно колено.

— А ты больше нас не потеряешь?

Отрицательно качаю головой.

Полька крепко обнимает мою шею. Обхватываю ее, поднимаясь на ноги, и еду к бортику.

У машины начинается та же шарманка. Лунга в своем репертуаре. Аж до скрежета зубов. Дико бесит.

Хочется за шкирку ее в машину засунуть и рот заклеить.

— Дай ключи.

— Обойдешься. Тебя ждет прекрасное место пассажира.

— Ок, — сажусь на заднее, к Польке.

На телефоне семь пропущенных от Алки. Этой-то чего опять? Поговорили же уже. Выяснили все. Хотя… развод ее явно не воодушевляет. Хотя мне похер от слова «совсем». На неделе заявление напишу.

— А ты черепаху купишь?

Полька касается моего плеча, шепча на ухо.

— Завтра. Хорошо?!

— Да.

— Все, мы приехали. Полина, прощайся с папой.

Само очарование и тактичность.

— Я поднимусь.

— А тебя приглашали?

— Полин, ты меня в гости зовешь?

— Зову-у-у.

— Приглашали.

— Поля, мы ужинать и спать будем.

— С папой. Давай с папой, мамочка.

И такие глаза делает, что шанса отказать просто нет.

— Ладно. Идемте уже.

В квартире Полька как-то сразу пропадает из виду, чтобы ее не нашли и не заставили ужинать. Лунга, топая, шляется по кухне, то и дело бросая на меня недовольный взгляд.

Мне, честно говоря, больше чем плевать. Но поговорить с ней нужно. Если так продолжится и дальше, ничего хорошего нам это не сулит.

— Игорь, знаешь, думаю, нам нужно поговорить, — присаживается напротив.

С языка сняла просто, язва.

— Знаешь, мне кажется, что все как-то неправильно…

— Серьезно?

И это мне лопочет мадам, которая сама до этого всего довела. Прелестно просто.

— Не издевайся. Ты становишься для Полины очень важным человеком, любимым. Она пустила тебя в свое сердечко… и если ты ей его разобьешь, я закопаю тебя заживо. Слышишь меня?! Только попробуй…

— Притормози, подобные сценарии можешь Тарантино подкинуть, ему понравится.

— Не ерничай…

— Значит, так, Евгеша, ни ты, ни кто-либо другой не будет мне говорить, как жить и что делать. За моего ребенка можешь не переживать. И по себе меня не равнять.

— Что? По себе?