Наше время. 30 уникальных интервью о том, кто, когда и как создавал нашу музыкальную сцену

– Верно. Есть люди, тратящие деньги на казино, есть те, кто на что-то другое.

– Почему исчезло ваше знаменитое и самое неформальное в отечественном эфире начала 90-х радио «Эс-эн-си»?

– Министерство связи отобрало частоту, и все.

– Не хочется его восстановить?

– Нет. Считаю, что все в жизни происходит вовремя. Если бы я ничего больше не делал, то, наверное, испытывал бы ностальгию по единственному своему успешному проекту. Но благо, такой проект у меня не один.

– Может, сейчас в нашем FM-диапазоне как раз такой радиостанции и не хватает?

– Плевать. Почему я должен всем заниматься? Я что обязан кому-то? Я писал песни. Написал их достаточно и хватит, переключился на симфоническую, джазовую музыку, фотографию, путешествия (несколько кругосветных вояжей совершил, даже с Туром Хейердалом), только вчера вот вернулся из Африки, у меня есть театр, я продюсирую фильмы, пишу картины маслом… Мне есть чем заниматься. И я ни с кем не связан, никогда не принадлежал ни к каким кланам, ни в коммунистические времена, ни после.

– При желании вы легко продвините свой проект на центральные телеканалы?

– Нет. Я этим и не занимаюсь. Там своя жизнь, и зачем в нее влезать? Есть мой небольшой мир, без особых амбиций, и он меня вполне устраивает. Я не занимаю чужих территорий, у меня есть своя, маленькая, но комфортная.

– При вашей экспрессивности и независимости с трудом представляю, как вы общаетесь, например, с Александром Градским, с которым знакомы с юности?

– Никак. Я знаю его лет 30. Он абсолютно закомплексованный, больной психически человек. Это его трагедия и в музыке. Имея несомненный талант, он, объективно рассуждая, не может сделать ничего вразумительного. Именно оттого, что дико закомплексован.

– Наши музыканты со стажем нередко дают хлесткие, пессимистичные оценки русскому року. Что-нибудь добавите от себя?

– Я роком, не только русским, а любым, в принципе уже лет 15 не интересуюсь. Данный жанр не увлекает меня так, как когда-то.

– Охладели к нему после организации в 1989-м суперфестиваля в Лужниках, когда впервые удалось привезти, еще в СССР Бон Джови, Оззи Осборна, «Мотли Крю»?..

– Нет, охлаждение произошло позже. Когда участники созданной мной группы «Парк Горького» повели себя как продажные, ресторанные музыканты. Предали меня и Колю Носкова, который был стержнем «Парка Горького». Группа стала знаменитой лишь потому, что там солировал и сочинял песни Носков. Остальные были аккомпаниаторами, несомненно способными, но недостойными называться «Парком Горького». Они украли имя, убежали в Америку. И за океаном у «беглецов» вся музыка, естественно, быстро закончилась. Уже полтора десятка лет никто «Парк Горького» не слушает.

– А как ныне смотрится один из участников «Парка Горького» Александр Миньков по прозвищу Маршал?

– Нормально. Попса советская. Он и раньше таким был. Вот, кстати, лишнее доказательство, что реальный «Парк Горького» это не такие вот музыканты. Я, кстати, тогда сказал Коле, что только ему дарю название «Парк Горького», но он отказался, решив, что не хочет больше с этим связываться и начнет карьеру заново.

Градский, собирающий долги

Тот, кого Намин в середине «нулевых» назвал «психически больным человеком» (а, ведь, незадолго до этого пели вместе на юбилее «Цветов»), десятилетием позже открыл свой именной музыкальный театр в Москве («Градский Холл»), стал наставником-победителем в четырех сезонах популярного телешоу «Голос», прочитал несколько книг о себе, и разменяв восьмой десяток чувствует себя вполне уверенно. Кстати, пути Александра Градского и Стаса Намина в чем-то весьма похожи, и это прежде всего история про век двадцатый и прорывы с несоветской музыкой на советскую эстраду, а затем про успешную конвертацию своего авторитетного имени в блага и возможности посткоммунистической России.