Нашествие

Хорошему купцу всё нипочём. С любой бедой справится. Проводника в безлюдной пустыне найдёт, а не найдёт – по наитию обнаружит занесённую песком тропу до оазиса. По запаху и цвету волн определит верное направление в морском просторе. От разбойников отобьётся, глупого властелина обаяет, жадного чиновника подкупит – и доставит товар. Свой барыш получит, невиданные редкости задёшево купит, да в обратный путь.

Чтобы вернуться когда-нибудь в эти чудесные места.

Вся Ойкумена перед ним. Новые города, шумные рынки, неизведанные пространства. Купцы – эритроциты цивилизации, красные кровяные тельца. Кислород новых знаний и нужных вещей разносят по телу человечества, добираясь до самых глухих уголков.

И город торговый – неистребим, живуч. Едва оправилась Солдайя от десанта сельджуков – заявились монголы. Стражу на стенах меткими стрелами проредили, ворота разбили, огромную контрибуцию наложили – и ушли.

А город поднялся вновь, отряхнулся. Ворота починил, места пожарищ на торгах продал: желающих строить лабазы, караван-сараи да таверны всегда хватает. И живёт: пыхтят меха кузниц, стучат молоточки медников, шумят разноязыкие рынки.

И порт в месте впадения реки Судак в бухту цветёт полосатыми парусами, пахнет рыбой, водорослями и пряностями. По скользким доскам шлёпают босые грузчики, скрипят калигами разморённые на солнце стражники, стучат высокими каблуками персидские купцы. И плещется море, облизывая зелёные брёвна причала.

В то утро публика столпилась, глядя из-под ладоней на редкую картину: в бухту входил двухмачтовый неф под красно-золотым венецианским флагом, таща на буксире фелуку. Рыбацкое судно болталось туда-сюда. Рыскало неуверенно, как кобель на поводке, ищущий на незнакомой улице забор, у которого можно задрать заднюю лапу.

Седобородый капитан подогнал неф к причалу по лихой дуге, пижоня и красуясь.

Кто-то узнал:

– Да это же «Изабелла» Винченцо Туффини! Готовьте кошельки, синьоры: будет славная торговля.

Сам хозяин выглядел помятым и явно не разделял оптимизма встречающих. Стоял у сходней и бурчал капитану:

– Ну, и чего мы сюда припёрлись? Чем я буду торговать? Хорошо, что твои вандалы не добрались до груза в твиндеке. Дюжина бочек вина да три десятка рулонов парчи: тьфу, слёзы, а не товар. И за трофейную фелуку выручим гроши.

– Следует радоваться, что мы живы, синьор Винченцо – усмехнулся капитан, – и то – благодаря случайности, милости Всевышнего и храбрости рыцарей-храмовников. А то стали бы главным блюдом на рыбьем пиршестве или лотом на аукционе рабов.

– Кстати! – щёлкнул пальцами хозяин. – Спасибо, что напомнил.

Подошёл к борту и крикнул:

– Нет ли среди почтенной публики продавцов с Нижнего рынка? Имеется, что предложить.

Пожилой брюхатый перс с выкрашенной хной бородой, завсегдатай рынка рабов, поднялся на борт и кивнул:

– Готов прицениться. Кто у тебя, фряг? Юные девочки? Или хорошие мастера, знающие ремесло?

– Отчаянные ребята, семь штук. Настоящие красавцы, силачи и воины. Было бы больше, да и этих с трудом успел спасти от мечей.

Итальянец выругался, поминая «ке куло», «мерда» и каких-то монахов, не способных вовремя остановиться.

Из твиндека поднялись связанные пираты-неудачники. Они щурились на солнце и морщились, трогая перевязанные окровавленными тряпками раны.

– Плохой товар, – покачал головой перс, – никуда не годный. Ещё и порченый. Вот этому полурослику и цена – половина. А что с этим плечистым? Его головой тесали камни? Или использовали вместо тарана, пробивая борт корабля?

– Ну ты, харя сарацинская, – пробурчал потомок викингов, пуча единственный глаз, – если бы не верёвки, я бы с тобой по-другому поговорил. Выдрал бы тебе бородёнку по одному волосу. Крашеный, как портовая шлюха, тьфу.

Работорговец опасливо отступил к борту и заметил:

– Говорю же – дурной товар. Куда они годны? Разве что гребцами к «синим платкам».

– Жизнь – нелепая штука, – усмехнулся капитан, – пираты станут гребцами у пиратов. Комедия, достойная пера Аристофана.

– Договоримся, уважаемый, – вкрадчиво сказал Винченцо.

Взял перса за рукав шёлкового халата и зашептал что-то на ухо.

– Синьор Туффини, вы же не собираетесь продавать в рабство этому краснобородому мусульманину собратьев по вере?

Венецианец обернулся. Перед ним стоял высокий тамплиер, за ним замерли неразговорчивые спутники; все трое вновь облачились в монашеские плащи, скрывающие принадлежность к ордену.

Анри продолжил:

– Разбойники, несомненно, заслужили осуждение. Но рабство противно Спасителю нашему. И тем более недостойно, когда работорговлей занимается христианин.

Винченцо озадаченно почесал нос, косясь на плащи, под которыми угадывались очертания длинных мечей. Думал недолго. Хитро улыбнулся: