Нашествие

Казалось бы, все в «Нашествии» — и тема, и атмосфера, и сюжет, и трагический пафос — определено событиями первой военной зимы, ее тяжким отступлением, ее первыми победами, первым столкновением лицом к лицу с фашизмом. А вместе с тем, как уже отмечалось выше, это произведение очень тесно связано и с предвоенным творчеством Леонова, особенно с его пьесами конца 30-х годов. И в «Половчанских садах», и в «Волке», и в «Метели» настойчиво повторялась одна и та же ситуация: в мирный дом обыкновенной советской семьи внезапно возвращается из какого-то таинственного далека нежданный пришелец, «блудный сын», то ли родственник, то ли бывший друг, в силу каких-то причин ставший врагом этого некогда родного ему дома, а теперь несущий ему какую-то опасность и таящий перед ним какую-то неясную вину. Эта ситуация видоизменялась от пьесы к пьесе: то выступала упрощенно-прямолинейно («Половчанские сады»), то предельно усложнялась.

Война, трагические обстоятельства, ею созданные, предложили драматургу иную обостренную постановку тех же вопросов и потребовали жесткой проверки старых ответов на них. Все усложнилось и упростилось одновременно.

Сложность исходной драматической ситуации в «Нашествии», кроме общей военной беды, заключается в том, что в тот день, когда город оставляют советские войска, в дом врача Таланова возвращаются сразу два человека: бывший, то есть еще дореволюционный, домовладелец этого уже давнего обиталища семьи старого доктора и его сын, недавно выпущенный из тюрьмы. Как это часто бывает в жизни, как это бывало во время войны, общее громадное горе (ужас фашистского нашествия, позор отступления, крушение всех привычных устоев и норм жизни) удваивается своими собственными особенными горестями и трудностями. Как должны Талановы отнестись к двум внезапным пришельцам? Какова будет их роль в грядущих трагических событиях? Какова должна быть степень доверия к собственному сыну, вероятно затаившему мстительное чувство к власти, его покаравшей? Какова мера его вины перед родным домом и мера собственной ответственности за его отверженность? На пороге, нет, уже в самом доме чужие солдаты, они убивают, жгут, оскверняют и грабят, а Талановым надо не только терпеть, сопротивляться, бороться, им надо еще решать и свои внутренние семейные вопросы, которые вдруг приобрели силу общенародных. Война не позволяет их больше откладывать. А платить за любое их решение теперь приходится кровью и жизнью — своей или своих близких. В этом и заключалась «простота» военной эпохи. Так ведь просто: согласен ты заплатить жизнью за право защищать свой дом, за чистоту своей совести?

Федор Таланов был согласен на эту цену. И доказал свое добровольное согласие смертью на фашистской виселице. Бессчетно число подвигов, совершенных советскими людьми во время Великой Отечественной войны, поэтому она так и названа народом. Но тот подвиг, который изобразил Леонов в судьбе Федора Таланова, — особый, двойной подвиг. Прежде чем его совершить, человек должен был много думать, он должен был окончательно понять, что его собственные беда и обида, какими бы они ни были, померкли перед неисчислимостью общенародных бедствий, он должен был окончательно решить, что, чтобы ни случилось в прошлом и будущем, его судьба неотделима от судьбы его дома. «Блудный сын», которого родная мать готова была принять за врага, отец оттолкнул как отщепенца, сестра не удостоила доверием принять в партизаны, — он муками пыток и смертью на виселице доказал, что перед общей бедой родной земли можно и должно забыть собственные обиды, а мученическая смерть и беззаветная жертва снимает с человека вину, даже если она была. Таков общий урок судьбы дома Талановых, таков общий итог пьесы Леонова «Нашествие».

Сложности проблем этой пьесы соответствует и сложность ее построения. Появление в доме Талановых одновременно с сыном другого пришельца — Фаюнина — углубляет конфликт пьесы.