Читаем Нашествие Батыя на Русь. Русский Апокалипсис полностью

Евпатий Коловрат недолго думал, когда увидел ошибку татарского царя. Слишком беспечно тот подошел к полю битвы и слишком уверовал в свое превосходство. Ведь растянулись подкрепления татарские. И вот он шанс, на который Евпатий и не рассчитывал!

Затрубил боевой рог воеводы. И со всех сторон полетели к Евпатию его конные гридни.

На ходу опуская стальные личины на лицо и смыкая червленые щиты в стрелу красных плащей, пошла в разбег русская кольчужная конница. Ударил тяжелый русский клин с правового фланга, опрокинув передовую защитную линию монгол.

Вновь протрубил рязанский рог, и повернув направо маневром «все вдруг», понеслись русские вои на холм. Прямо на Батыя…


Красная стрела

В прорыв за конной дружиной боярина Евпатия, бежала пешая рязанская рать, прикрывая ее с тыла. Давила. Ломала рогатинами. Крушила топорами и дубинами растерянных татар, не ожидавших такого безумства от орусутов.

Яростно загрохотали монгольские барабаны, бросая подходящие сотни Бурундая навстречу русской рати. Не успевая собраться, бежали татарские тысячи в бой посотенно…

Но порыв рязанской стрелы был неудержим. Сметая все и всех, прорубали конные гридни с Евпатием во главе дорогу к хану Батыю. Поломав копья, выхватили мечи и рубили без перерыва. Поддерживали позади рязанские пешцы, не давая остановиться натиску.

Клубок рукопашной схватки неумолимо катился к Батыю. Казалось, ничто не могло остановить стальной русский клин, перемалывающий брошенные на него сотни. Падали сраженные рязанцы, но клин просто смыкался уже, не теряя ударной мощи. Все ближе и ближе полыхающая стрела красных плащей русских дружинников.

Дрогнуло сердце великого Бату, внука Чингизхана. Сжал страх смерти костлявой рукой сердце чингизида. Не мог Бату бежать назад на глазах всей орды.

Все что возможно — сжимать Батыю рукоятку клинка и смотреть на обгоревшее рязанское знамя, идущее к нему сквозь его нукеров…


Весы истории

Защищая хана, бросился шурин Хостоврул с тысячью отборной гвардии тургаудов. Был велик Хостоврул своим умением, не зря темником десяти тысяч стал. Посему сам на Коловрата пошел в конный сшиб. Тот не уклонился.

Могучим ударом разнес Хостоврул щит Коловрата вдребезги, ранив того в плечо. Но откинув щит в сторону, поднялся Евпатий из седла на стременах. И обеими руками ударил тяжелым мечом сверху, вложив всю свою ненависть и боль в этот удар. Рухнул татарский конь оземь вместе с разрубленным надвое Хостоврулом.

Встали монголы дубом, пораженные гибелью самого темника…

Еще прыжок, давай! Еще прыжок! Пробился конь с Евпатием ближе к Батыю. Еще 4 прыжка коня и весы истории качнутся в другую сторону, спасая миллионы жизней и нерожденных ими жизней. Но намертво встали тургауды перед Евпатием Коловратом, не пуская к Батыю.

Увязли дружинники в личной гвардии Батыя. Отсекли тургауды прорвавшегося Евпатия от своих. Крепко бился в кольце тургаудов раненый Коловрат на глазах Батыя. Совсем немного осталось до их встречи…

Разменял рязанский боярин свою смерть на десяток татарских смертей и упал сраженный. Но подхватили его тело пробившиеся к воеводе гридни и попытались уйти в лес…


Кольцо щитов

Не уйти… Весь тумэн Бурундая подошел. Да и другие чингизиды привели тумэны, услышав панический рев барабанов. Тысячи нукеров окружили рязанскую рать со всех сторон. Закрепились последние русские вои на небольшом холме, глухо закрылись кольцом красных щитов.

Безуспешно бросались на них пешие багатуры, ничем кончались и конные атаки татар. Стояли рязанцы крепко!

Стрелки не могли бить из-за мороза. И тогда примчавшийся на помощь Субэдэй повелел развернуть камнеметы. Только лучшим оружием мира смогли монголы взломать последний рязанский рубеж.

Тяжелые камни и ледяные глыбы ломали щиты и сметали русских ратников. Десятками падали на кровавый снег защитники рязанского стяга. Вот рухнул и сам стяг, укрывая заботливо павших героев…

Пораженный храбростью врага, Батый приказал отпустить выживших орусутов. А Евпатия Коловрата захоронить со всеми почестями. Но подвиг рязанского отряда не будет забыт.

Через пару дней бой рати Евпатия Коловрата позволит русским под Коломной нанести монголам самый чувствительный удар в их истории…

Глава VIII.

Битва под Коломной

Самая масштабная битва Руси против Батыя. Под Коломной Север дал бой монгольской тьме.


1 января 1238 года. Коломна — крепость на северной границе Рязанского княжества. Ключ от двери княжества Владимирского. Находясь на пересечении рек Оки и Москвы, на единственной московском тракте, Коломна была замком Русского Севера.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Военная контрразведка от «Смерша» до контртеррористических операций
Военная контрразведка от «Смерша» до контртеррористических операций

Говорят, что «газета живет один день», и в этих словах есть своя правда. Однако кроме сиюминутных новостей и оперативной информации в периодических печатных изданиях обязательно выходят и такие материалы, которые будут интересны читателям не только сегодня, но и годы, и десятилетия спустя.Корреспонденты "Красной звезды" сумели собрать воистину уникальный объем информации по работе военной контрразведки — от легендарного "Смерша" до сегодняшнего участия военных контрразведчиков в контртеррористической операции на Северном Кавказе. Эти материалы и составили нашу книгу, знакомство с которой позволяет понять, что подавляющее большинство читателей имеет весьма поверхностное понятие о службе и деятельности военных контрразведчиков.

Александр Юльевич Бондаренко , Николай Николаевич Ефимов

Военное дело / Военная история / Прочая документальная литература / Документальное / Cпецслужбы
Семь столпов мудрости
Семь столпов мудрости

Лоуренс Аравийский — легендарная фигура времен Первой мировой войны. Британский разведчик и талантливый ученый-востоковед, он возглавил арабское восстание в походе против турок, что привело к образованию независимых арабских государств.Книга Лоуренса столь же противоречива и поразительна, как и личность автора, культовой для Европы 20–30-х — его военная карьера привнесла в историю механизированной войны полузабытые нотки романтики и авантюры. Написанная ярким афористичным языком, автобиография в новом обаятельном переводе FleetinG читается как приключенческий роман. Этнографические зарисовки феодальной Аравии лихо переплетены с описаниями диверсий, а рассуждения в ницшеанском духе о жертвенном сверхчеловеке пронизаны беспощадной, но лиричной самокритикой:«...Годами мы жили друг с другом как придется, в голой пустыне, под равнодушными небесами. Днем горячее солнце опьяняло нас, и голову нам кружили порывы ветра. Ночью мы промокали от росы и были ввергнуты в позор ничтожества безмолвиями неисчислимых звезд...»

Лоуренс Аравийский , Томас эдвард Лоуренс , Томас Эдвард Лоуренс , Томас Эдвард Лоуренс Аравийский

Биографии и Мемуары / Военная история / Документальное