Нашествие (Черная масть)

      Поэтому, с общего согласия, я, полностью отстранившись от благоустройства форта, занялся пополнением запасов. Оно заключалось не только в охоте – мы очень тщательно исследовали местность, вплоть до Низин, рассчитывая наткнуться на засыпанные и заросшие развалины, в которых можно найти хоть что-то из прошлой жизни. Годилось все – мотки проволоки, ржавые гвозди, сломанные инструмент, мятая посуда. Живя в городе и пользуясь подвалом как естественной кладовой, мы с девушками не особо обращали внимания на такие мелочи – но теперь, лишившись прежнего тыла, более не упускали ни единой возможности пополнить общую кладовую.

      Вначале мне помогали в этом обе девушки, и Элина, и Ната. Но Ната, поначалу сопровождавшая меня в каждой вылазке в прерии, постепенно отошла от этого. Туча, признав юную девушку хозяйкой форта, где лаской, а где и лестью, склонила последнюю к тому, чтобы Ната больше проводила времени дома - пожилой женщине довольно скучно оставаться одной и готовить на такую ораву. Иногда, правда, ей приходила на помощь Салли, но с той она не могла особо побеседовать по душам - иностранка не понимала многого, что пыталась сказать ей жена кузнеца.

      Возможно, в этом имелся и свой расчет… Туча, довольно властная и плохо переносящая любой нелестный отзыв о своей стряпне, таким образом, как бы перестраховывалась от упреков – видя возле очага хлопочущую Нату, у прочих само собой пропадало желание хоть в чем-то упрекнуть поваров…

      Вдвоем с Элиной, мы совершали длительные переходы по прерии, и, к всеобщему удовлетворению, редко, когда возвращались назад без добычи. В травах паслись многочисленные стада животных – что само по себе уже не вызывало прежнего удивления. Сова в свое время объяснил это тем, что в долине, до Катастрофы, имелось более тысячи крупных фермерских хозяйств, не считая сельских подворий. Часть животных, конечно, погибла. Но, как ни странно, большая – выжила, и, подобно Угару и сотням иных, в кратчайшие сроки изменила свой вид до почти полной неузнаваемости. «Перерожденная» живность, получившая свободу и прекрасные пастбища, начала усиленно размножаться, а их, приобретенный в ходе необъяснимой мутации, облик, как нельзя лучше подходил для новых условий существования.

      Наконец, в форт пришли долгожданные гости - Сова и Ульдэ. Индеец оставил своих женщин в Низине, где он прятался от ищеек Сыча, а сам пришел узнать, что у нас нового. Увидев Стопаря и его сына, он довольно усмехнулся – теперь, согласно его уверениям, мы представляли внушительный отряд, способный дать бой вконец зарвавшимся подонкам… Скрепя сердце, я согласился – да, мы могли справиться с какой-то толикой бандитов. Но, отнюдь не со всеми! Их, по-прежнему, оставалось намного больше нас! А надежды на то, что, доведенные до отчаяния издевательствами люди поднимутся, с каждым днем становилось все меньше… Сыч, где угрозами, а где и прямыми убийствами, настолько запугал население поселков, что помышлять о том, чтобы скинуть их ярмо со своей шеи, уже никто и не пытался. Похоже, что наше сообщество оставалось последним свободным местом в долине, куда еще не дотянулись длинные руки бандитов…

      Индеец решил задержаться – мы еще не решили, как станем действовать дальше. Он одобрил мою попытку «взять» языка, но сокрушенно зацокал языком, узнав о ее провале. Подивился рассказу о монстре возле соляных озер, внимательно осмотрел наши приготовления к возможной атаке – и дал несколько дельных советов. Стопарь незамедлительно им последовал – угроза нападения никуда не делась, а заиметь парочку запасных ловушек для не прошеных гостей, никто не отказывался. Разве что, это все требовало времени и рук. А дела не кончались… Бен, вообще никаким боком не пригодный к охоте, работал в форте. Он полностью оправдывал себя в роли инженера и рыболова, мало того, приохотил к этому девушек. Бывший танцор интуитивно чувствовал, когда нужно дернуть удочку из воды, чтобы на ней забился жирный сазан или щука, впрочем, в породе этих рыб мы теперь путались и предпочитали их называть по цвету. Выловленные рыбы являлись настолько пестрыми, словно побывали в мастерской подводного художника. Элина, любившая все нарядное, даже использовала их чешую для поделки украшений. Ульдэ, довольно снисходительно на это, поглядывая, указала ей на волчьи клыки, висящие на шее - эти знаки она считала наиболее ценным украшением, не желая признавать ничего иного. Но, прислушиваясь к мнению одинокой северной охотницы в иных случаях, в этом, Элина считала себя, куда более сведущей…