Нашествие даньчжинов

Мы стали думать, перебрали все мои знания и умения. Остановились на самом надежном, имеющем устойчивый спрос в этом мире. Жители чхубанга и поселка за крепостью имели множество приемников, магнитофонов, видеоаппаратуры и прочей техники, но монахи-электрики, обслуживающие местную подстанцию ЛЭП, не могли справиться с ремонтом всей этой прорвы, которая почему-то быстро выходила из строя. Короче говоря, хозяин вспомнил, .что и у Джузеппе стоит в углу какая-то штуковина, которую он прямо-таки мечтает отремонтировать.

Я шел по центральной улице чхубанга, придерживая руками колоду. Шею уже здорово натерло, а что будет дальше? Сдеру кожу до мяса, начнется воспаление с загноением, и кровь быстро доставит в мозг то, что меня убьет. А деревянное украшение снимать нельзя. Выходит, меня иносказательно приговорили к смерти? Вот тебе и хваленая гуманность монахов...

На каменных ступенях и плитах тротуаров были расстелены циновки и застиранные коврики, на которых было аккуратно разложено всего понемногу от восточных пахучих сладостей и предметов культа до сверхсовременных японских транзисторов и американских видеокассет. Но транзисторы помалкивали, и люди вокруг почти не разговаривали друг с другом. Над пропастью стояла тишина, сдобренная синими прохладными сумерками.

Даньчжины со сдержанным любопытством разглядывали меня. Некоторые враждебно. Какая-то старая женщина с распущенными волосами загородила мне дорогу и" начала ругать плачущим голосом моих родителей, всех родственников и друзей, а также тех, кто принимал роды у моей матери, кто давал мне пищу и кров, кто учил меня грамоте и уму-разуму... Я старался обойти ее стороной, но она забежала вперед и начала ругать уже меня самого, причитая и размахивая сухими маленькими кулачками.

- Тэураны убили всех ее сыновей, - сказал торговец, сидя на корточках возле циновки. - Купите что-нибудь, господин.

- У нее были хорошие сыновья, охранники тигров, - сказал другой торговец, сидя на корточках возле раскрытого зева лавчонки. - Купите у меня что-нибудь, господин.

Лицо старой женщины дрожало и было мокрым от слез. Ее морщинистое горло конвульсивно напряглось, выбрасывая ругань. Я протянул к ней руку, хотел коснуться ее плеча или руки. Она отпрянула.

- Не убивал я ваших сыновей. Клянусь вам! Я сам ненавижу тэуранов...

- Будь ты проклят, чужеземец, - оказала она беспомощно. - И пусть будут прокляты все чужеземцы... Пусть будут прокляты все рыжебородые гусеницы!

Она шла за мной до самого дома, но уже не ругалась, а только смотрела на меня с какой-то удивительной даньчжинской ненавистью, в которой было больше от покорности судьбе...

Должно быть, Джузеппе ждал меня. Он вышел мне навстречу на высокое крыльцо с обломанными резными перилами - несуразная приземистая фигура, изуродованная толстым наростом-плахой.

Я оглянулся. С высоты крыльца была видна большая часть крепости. Только что был обыкновенный прозрачный вечер - и вдруг ночь. В домах и храмовых постройках зажигались огни. Возле какого-то водоема вспыхнула настоящая иллюминация - лампочки были скрыты в кронах деревьев, и зеленый таинственный свет изливался на неподвижное водное зеркало, на грубого идола и гладкие валуны.

- По-видимому, туда приходил Желтый Раджа? - спросил я вместо приветствия, показав рукой в сторону иллюминации.

- Вы, конечно, хорошо обосновали свой визит, синьор Пхунг? - спросил он, нервно приплясывая на месте.

- Синьор Пхунг? - удивился я. - Вы так меня назвали?

Он в свою очередь удивился.

- Разве вам не сказали? Теперь это ваше храмовое имя.

"Пхунг, - подумал я, - скрывающийся, скрытый, скрываемый... Это лучше, чем, допустим, пханг - дурно пахнущий".

- Но позвольте! - забеспокоился я. - Почему храмовое? Я же не монах? У вас же нет храмового имени, хотя вы тоже носите такой воротник?

- Я - другое дело. Но вы проходите. - Уже в доме он продолжил:

- Дело в том, синьор Пхунг, что я католик, связан с Миссией Святого Креста в здешней столице.

- Ну и что?

- Даньчжины не вмешиваются в дела других религий. Они считают: достаточно того, что человек верует или что имя ему дано в его храме. Вы же атеист. То есть - полный вакуум, который теперь начал заполняться.

- Меня хотят обратить в даньчжинскую веру? Джузеппе смотрел на меня как на слабоумного.

- Неужели вы до сих пор не поняли? Вернуть душу в тело - значит пройти очищение страданиями и наполниться святой верой. Если этого не произойдет, носить вам колодку до гробовой доски, и никакой посол вам не поможет, никакие вмешательства на международном уровне. Здесь свои тысячелетние законы, которые соблюдаются строго.