Нашествие даньчжинов

Несколько больших и малых комнат дома представляли собой не то музей, не то склад или свалку вещей, разделенную с непонятной целью толстыми каменными стенами. В помутневших стеклянных банках - заспиртованные и заформалиненные органы и части тела разных животных. Судя по небрежно заполненным табличкам на латыни, большая часть их некогда принадлежала тиграм. На обшарпанных стенах висело великое множество фотографий, рисунков, красочных журнальных страниц - в рамках и без рамок, и на каждой - тигры.

- Мои милые дорогие кошечки, - Джузеппе трясся в возбуждении, показывая мне картинки. - Это же интеллектуалы среди зверей! Рыцари! А среди всех на свете тигровых пород самая лучшая по всем показателям - здешняя, королевские горные тигры... - Он принялся перечислять их по именам. - Вот этот, Большой Раджа, весил триста пятьдесят килограммов, длина тела от носа до корня хвоста - три метра. А как он легко и изящно умел нести на себе буйвола!

В книжном, полусъеденном древоточцами шкафу я обнаружил книги, написанные самим Джузеппе и изданные в Италии, США, России, Франции, Японии. Да, это был большой ученый, признанный авторитетом во всем, что касается здешних тигров и вообще хищных кошек.

- Королевские горные кошечки - охотники высочайшего класса! - Джузеппе благоговейно притронулся ладонью к облезшей шкуре чучела тигренка. - Острое зрение, как у грифа, тонкий слух, как у опоссума. В броске - сущая молния! Расстояние в пятнадцать метров преодолевает за секунду! Все его тело - это крепчайшие, натренированные мускулы. Я заявляю вполне ответственно, таких мускулов больше нет ни у одного представителя животного мира!

- А почему вы их убивали? - спросил я бестактно. Джузеппе будто с разбегу наткнулся на стену. Он поддал кулаком хомут, короста на его шее собралась в гармошку, и тонкая струйка крови потекла по грязным выпирающим из тела ключицам, увязая в шерсти на груди.

- Что вы делаете?! - ужаснулся я.

- Зачем вы пришли? - простонал он. - Делайте свое дело и убирайтесь! Я вас звал? Скажите, я вас звал?

- Мне сказали, ваша электроника отказала, а мне по счастливому совпадению нужно подумать о хлебе насущном...

- Кто сказал? Кто?!

- Хозяин отеля, господин Чхэн. Джузеппе сразу успокоился.

- А, эта старая проститутка? Всем старается угодить, а всем угождают только проститутки самого низкого пошиба. И за деньги. Господин Чхэн, угождая, надеется получить куш.

- Мне показалось, это вполне приличный, интеллигентный человек. Вы к нему несправедливы. Джузеппе яростно хохотнул.

- А вы внимательно посмотрите на него! Посмотрите! Приклеенная улыбка! Шаблонные фразы! Терпеть его не могу, так можете и передать ему, хотя он об этом осведомлен!

- Тогда зачем он посоветовал мне пойти прежде всего к вам? Ведь неисправные электронные приборы есть и в других домах, я полагаю?

- Конечно, есть! А погнал он вас сюда... - Джузеппе задумался. - Не знаю. У него в башке столько примитивного коварства, что нормальному человеку и в голову не придет...

В углу большой комнаты стоял недействующий стереофонический "центр", покрытый толстым слоем пыли. Я вытряхнул из него несколько ночных бабочек и дохлую фалангу, высохших до звона, - из-за них и произошло короткое замыкание в одном из блоков. С большим трудом я чистил и смазывал механизм и подпаивал, где нужно. Приходилось пользоваться треснувшим зеркалом, чтобы нейтрализовать мертвую зону хомута, - так подсказал Джузеппе, уже давно прошедший стадию привыкания к хомутам. И вот трясущимися руками он ставит сверкающий диск.

- Вы только послушайте! - шепчет он. - В нашей бедной стране катастрофически не хватает настоящей музыки!

- И юмора, - сказал я под вступление виолончели. - Все вы тут ужасно серьезные.

- У нас свое понимание юмора... - Джузеппе сделал знак рукой, чтобы я замолчал.

Он влип в продавленное кресло, грубое волосатое лицо его обмякло, расплющилось о хомут, и в нем проглянуло что-то детское и беззащитное. В стереодинамиках звучал страдающий голос певицы, исполняющий что-то знакомое и прекрасное. Беллини? Масканьи? Или другой волшебник, одолевший пространство и время, чтобы растревожить пропащие души двух средневековых колодников?

Джузеппе прижал к лицу натруженные ладони и беззвучно зарыдал. Стараясь не шуметь, я вышел из дома, осторожно закрыл дверь. Старая женщина сидела под старинным фонарем на быстро остывающих каменных ступенях. Увидев меня, она тяжело поднялась.

- Пусть будут прокляты все гусеницы, - сказала она негромко и пошла следом за мной.

Я благополучно вернулся в коттедж, господин Чхэн помог мне раздеться и угнездиться на кровати. Я сообщил ему, что у "итальянца" нет никаких приспособлений, облегчающих его участь колодника. Наоборот, считается предосудительным что-либо придумывать, так как страдание обладает очистительной силой.

- И правда, - улыбнулся хозяин отеля, - я ведь что-то такое знал, да совсем забыл. Значит, ни бинтов, ни подставок...

- Спасибо, ничего не надо.