Нашествие Тьмы

Сименсон кивнул. Он с трудом сдерживал ярость, но, будучи хорошим отцом, тревожился о судьбе дочери.

Рагнарсон восхищенно наблюдал за Рагнаром. Сын не пытался выкручиваться – он действительно влюбился. Он с ходу взялся за дело, предложив брачный контракт. Вряд ли Браги справился бы с этим лучше, – во всяком случае, с Фианой у него не вышло.

На этом все и закончилось, не считая того, что история просочилась наружу, в конечном счете лишь прибавив поддержки регентству Рагнарсона. В рассказах Пратаксиса Браги представлялся полностью неподкупным, не изменившим себе даже ради собственного сына.

Было уже поздно, когда он отправился спать, хотя еще до рассвета его ждало возвращение в поле. Он заснул, надеясь, что его люди не станут тратить время впустую на выпивку и погоню за юбками, но понимая, что надежды эти тщетны.

Что-то его разбудило, но не звук. Незваный гость пробрался неслышно, словно кот. Близился рассвет, и в окно вползала серая поволока. Он скорее почувствовал, чем заметил удар и откатился в сторону. Нож пробил медвежьи шкуры и оцарапал спину, скользнув по ребрам и позвоночнику. Вскрикнув, он скатился на пол, путаясь в постели. Убийца прыгнул на кровать.

Рагнарсон, пошатываясь, встал, чувствуя, как по спине стекает теплая кровь. Швырнув шкуры в лицо убийце, он обхватил его руками и сбросил с кровати. Тот был невысок и тяжел, но ловок, словно обезьяна. Падая, он ударил Браги коленом в пах. Браги застонал и крепче прижал противника к себе, а затем ударил державшую нож руку о стойку балдахина. Клинок покатился под шкаф. Убийца извивался, кусаясь и пытаясь выцарапать ему глаза. То же делал и Рагнарсон, при возможности еще и крича.

Его противник был силен, ловок и готов на все. Постепенно он брал верх, а Браги оставляли силы. Из раны текла кровь. Где стража, дьявол ее побери? Где Хаакен?

Он перестал отражать удары, сосредоточившись на том, чтобы удержать захват. Ему удалось оказаться за спиной убийцы и обхватить рукой его горло. Он завел руку за свою голову и выгнул спину, откидываясь назад.

– Попался! – прорычал он.

Захват был по-настоящему жестоким. Примененный внезапно к ничего не подозревающей жертве, он вполне мог сломать шею. Убийца яростно дрыгал ногами, извиваясь, словно вытащенный из воды угорь, и отбиваясь свободной рукой, но Браги его держал. Убийца вытащил еще один кинжал и несколько раз оцарапал Рагнарсону бок.

Где Хаакен, дьявол его побери? И Вартлоккур? Где все?

Сопротивление убийцы ослабло, но Браги подозревал, что тот лишь притворяется. Он медленно поднялся вместе с ним…

Убийца словно взорвался – подозрения об обманном маневре оправдались. Хватит, решил Рагнарсон. Он наклонился вперед, едва не дав врагу возможность перебросить его через спину, а потом резко откинулся назад, вложив в рычаг всю силу. Он почувствовал, как поддается зажатая между его предплечьем и щекой шея, и услышал хруст.

Дверь распахнулась, и ворвались Хаакен, Вартлоккур и несколько солдат. Комнату залил свет факелов. Браги отпустил тело несостоявшегося убийцы, и тот сполз на пол.

– О боги! Боги! – Он рухнул на кровать, забыв о ранах, и из глаз его брызнули слезы.

– Он жив, – сказал Вартлоккур, проверяя пульс на шее Насмешника.

– Приведите Вахтеля! – приказал Браги.

Вартлоккур встал, тоже с трудом сдерживая слезы.

– Ляг на живот, – сказал он Рагнарсону. – Дай мне остановить кровотечение. Ну, давай же!

Рагнарсон послушался. Против гнева чародея невозможно было устоять.

– Но почему? – простонал он, когда Вартлоккур раздвинул края раны.

– На какое-то время тебе придется остаться в постели. Вахтель потратит на тебя многие мили ниток. У тебя разрез до кости и на боку тоже.

– Почему, дьявол его побери? Он был моим другом.

– Может, потому, что у них в руках его сын. – Осмотр в исполнении чародея не относился к числу приятных. – У меня тоже когда-то был сын…

– Проклятье, не раздирай меня на части!

– …но, думаю, он умер в переулке Троеса. Снова проклятье Голмунов. Если бы не Этриан, он бы сейчас здесь не лежал.

Вбежал Вахтель. Проверив пульс Насмешника, он порылся в сумке, достал флакон, намочил клочок ваты и обратился к Хаакену:

– Подержи у него под носом. – Лишь затем он взглянул на Браги. – Принесите горячей воды. Рану нужно промыть, прежде чем зашивать. – Он потрогал рану. – Все будет хорошо. Несколько стежков, несколько недель в постели. Будет немного больно, маршал.

– Что с Насмешником?

– Сломана шея. Но он еще жив. Хотя для него было бы лучше умереть.

– То есть?

– Я не в силах ему помочь. И никто не в силах. Могу лишь поддержать в нем жизнь.

Пока Вахтель мыл, зашивал и бинтовал Браги, Вартлоккур внимательно осмотрел Насмешника.

– Он не придет в себя, – объявил чародей наконец, – и навсегда останется растением. И вряд ли долго удастся поддерживать его здоровье. Его нелегко будет кормить, не повредив при этом спинной мозг.

В голосе его звучали грусть и отчаяние. Вахтель тоже осмотрел Насмешника, но ничего не добавил к диагнозу Вартлоккура.

– Лучше его прикончить, – сказал чародей.

Глаза его блестели от слез, голос срывался.