Наши беседы

"Ну, допустим, что мы написали такое письмо. Но написали-то не кому-то и разослали, а вам, нашим братьям из Совета Церквей, своему духовному центру. Причем, написали так, что не осудили и даже не унизили ни одного из служителей. Мы сделали лишь свои замечания и внесли новые предложения. Другой же никто за последние годы, в том числе и вы, Геннадий Константинович, не выступили ни с какой программой по улучшению и расширению работы Совета Церквей в нашей стране. Или мы не имеем на это права? Так кто же такое право имеет"?

"Однако, право иметь личные взгляды и суждения, право свободно высказываться по любому вопросу и вносить самые смелые и рискованные предложения, мы и теперь признаем за собой.

Что же касается служителей, которых вы в своей речи до предела унизили, чтобы вывести их из строя, то скажем, что тем самым вы глубоко поранили и всех нас. Такая работа - не к созиданию, и добрые домостроители так не поступают. Нас за такие действия церкви давно бы освободили от работы.

У нас возникает вопрос: а не такими ли методами пользовался Совет Церквей и в отношении других, выведенных из своего состава братьев? И не таким ли путем возрождалась "оппозиция" на Западе? (В СССР Ю. Ф.)

Ваши, Геннадий Константинович, отношения с нашими служителями нуждаются в примирении, и мы будем ожидать, что вы найдете пути к исправлению такого положения.

Если же говорить о грубых и резких выпадах и небратском тоне в нашем Обращении к вам, то надо послушать вашу ленту. Все, слышавшие ее, были ранее лучшего о вас мнения. А внутреннее ее содержание свидетельствует о том, как можно духовно ослабеть, находясь долгие годы без общения с верующими"... "По существу считаем "Обращение к Совету Церквей" своевременным и уместным, отражающим действительное положение вещей по всем пунктам".

По поручению Совещания Совета служителей Средней Азии этот ответ подписали ответственные братья за Объединения. Джамбул. 08.09.79.

Действительно. Мы написали Обращение в Совет Церквей и как бы забыли о нем. Мы запретили служителям говорить об этом кому-либо в своих церквах и, тем более, "обсуждать в братских советах". Мы оставили себе одну копию этого документа с подписями и спрятали ее подальше. Никто, кроме подписавших служителей, ничего не знал об этом Документе. Мы считали, что это - внутренний диалог Совета Среднеазиатских служителей с Советом Церквей и он закончится братским, мирным образом.

Совет же церквей размножил наше Обращение и стал склонять его по всем падежам в других Объединениях, искаженно толкуя каждое слово и представляя нас врагами Братства и отступниками. Все последующие совещания Совета Церквей, в основном, были заняты этим вопросом. Мы просили Николая Петровича еще ездить с нами на совещания, и он ездил, но больше , молчал, пока 3 марта 1980 года не был арестован в Караганде. Только тогда его "вопрос" Совет Церквей оставил в покое.

Но не остался в покое сам Совет Церквей. Д.В.Миняков развозил по городам кассету с речью Г.К.Крючкова и прокручивал во многих Объединениях. А в этой речи, как мы видели, наше Обращение было перевернуто с ног на голову. П.Д.Петерс через детей Якова Григорьевича "ввел в курс дела" и самого узника Я.Г.Скорнякова. Там уж заработала канцелярская машина с новой силой. Не разобравшись толком что к чему, он начал бомбить нас в письмах, рассылая их по всем своим многочисленным друзьям в Джамбуле, в Фергане, в Ташкенте, в Алма-Ате, во Фрунзе, в Чимкенте, в Ростове... Некоторые из них мне давали читать братья.

После ареста Николая Петровича Храпова весь удар стал направляться против меня, чтобы снять меня со служения. П.Д. Петерс объехал весь Урал и Приволжское Объединение, особенно Казань, где я раньше жил и трудился, чтобы найти хоть какой то компромат, но не находил. Не пропускал ни одного нашего Среднеазиатского совещания. Не зная, что значит просить разрешения присутствовать на совещании, он приезжал, как к себе домой и, приходя пораньше, вторгался в комнату, где в узком кругу братья намечали и предварительно подготавливали Повестку дня и настаивал внести свои вопросы для обсуждения. На совещаниях порывался говорить, внося разномыслия по тому или другому вопросу. Братья вначале давали ему свободу, потом стали ограничивать, а потом совсем не стали давать слово.

После совещаний П.Д.Петерс ехал в Ташкент и в Фергану. Он знал, что я состою в Фергане членом церкви и там живет моя семья, но сам я там редко бываю. Он же неделями слал жить там, внушать служителям и членам церкви, что Юрий Федорович ведет тайную работу по отделению Средней Азии от Совета Церквей и что вы, братья и сестры, уже не в составе Совета Церквей:вы проданы в оппозицию, и вам надо спасать Среднюю Азию!

В доказательство он приводил факт написания служителями Совета Средней Азии Обращения в Совет Церквей и отказ братьев давать ему, как посланнику Г.К.Крючкова, говорить на совещаниях слово.