Наши дети. Азбука семьи

Разумеется, трудности с приемным родительством в стране есть. Отрицать это было бы ложью и полным абсурдом. В конце концов, приемные семьи прилетают сюда не с другой планеты, мы всего лишь срез нашего общества. В стране в целом катастрофически высок уровень непонимания детей; в кровных семьях много неосознанного насилия и жестокости. В итоге кому-то из приемных родителей тоже не хватает знаний, подготовки, ресурса. Не все усыновители и опекуны сумели проработать личные травмы и их последствия – что категорически необходимо сделать! – до принятия детей. Да и способ привлечения приемных родителей далек от идеала: социальная реклама тут и там дает ложный посыл «забери домой счастье!» и рисует кроватку с младенцем. Они это что, серьезно?! В детдомах восемьдесят процентов – подростки. А чтобы добраться до счастья, приемным родителям придется сначала несколько лет плакать кровавыми слезами как минимум. Об этом необходимо открыто говорить!

Нужны не лозунги, а тщательная кропотливая работа с семьями, желательно индивидуальная, и просвещение, обучение, подготовка.

Если кто-то и приходит в эту сферу как в бизнес – такое, конечно, тоже есть, к сожалению, – то это исключительно от полного непонимания и незнания. Любым другим делом зарабатывать деньги намного приятнее и легче, проверено лично и много раз! От ложных установок и ожиданий могут возникнуть тяжелые ситуации, непонимание и даже жестокость. И все равно насилие в приемных семьях встречается гораздо реже, чем в семьях кровных. Взгляните на сводки МВД и Следственного Комитета. Дети подвергаются насилию в нашей стране родными родителями и близкими родственниками непростительно часто. А уж если сравнивать с тем, что происходит в сиротских учреждениях, то, согласно исследованиям, уровень насилия в детских домах выше в шесть-семь раз!

Но и это тоже не оправдание, конечно.

Приемная семья должна стоять на страже благополучия ребенка. Делать все для того, чтобы травмированные дети, пережившие на своем веку немало несчастий, потерь, жестокости и боли, могли восстановиться. А значит, необходимо вовлекать и готовить людей, которые изначально ориентированы на бережную помощь длиною в жизнь.

И вот после всех трудностей с нашими подростками и тяжелых состояний – выгорание, чувство отверженности и стыда, иногда даже отчаяния – спустя несколько лет мы с Денисом вдруг снова стали говорить о том, что, возможно, смогли бы помочь еще одному ребенку. Нэлла к тому времени жила отдельно вот уже два года. Гоша тоже переехал. С нами остались только две Даши, да и то старшая – это было понятно – не станет жить с нами вместе много лет с ее тягой к самостоятельности. С одной стороны, мне лично уже хотелось спокойно работать и отдыхать. Перестать кататься на этих «американских горках» всевозможных чувств в собственной семье. А с другой, время от времени, похоже, у нас обоих с Денисом возникал синдром пустеющего гнезда. Дома тихо. Еда не кончается. Отношения ровные. Мы и наслаждались этим состоянием полной гармонии, и в то же время немного побаивались его. Нас понемногу отпускало, пережитое прорабатывалось и становилось бесценным опытом. Уверенность в себе и спокойствие крепли.

«Делай, что должно, и будь, что будет» – верность этого девиза была доказана нашим опытом.

Мы немного подумали и решили оформить заключение о возможности быть усыновителями и опекунами в четвертый раз. Просто на всякий случай. Договорились, что искать никого не будем. Но если на пути встретится ребенок, которому нужна помощь, мы будем готовы.

Уже знали, как это бывает, когда дети сами находят себе родителей.

С медицинским заключением на этот раз пришлось помучиться. Записываться на приемы, сидеть в очередях, проходить обследования оказалось мучительно долго. То к врачу записи нет, то анализы десять дней делают, то комиссия у них и не до нас. К тому же оставили одну-единственную поликлинику на весь огромный административный округ, которая может выдавать заключения потенциальным усыновителям и опекунам. Видимо, спрос на такие документы за последние годы стал значительно меньше: кому же захочется быть «маньяком» и «ненастоящим родителем»? Только таким ненормальным, как мы, втянувшимся в пляски на граблях. В общем, возились с бумагами месяца полтора.

Зато с врачами на этот раз по-своему повезло: они были молчаливо-милы и не задавали странных вопросов. Не пытались нас с Денисом отговаривать и воспитывать. Не сообщали нам со страшными глазами о генах, которые «пальцем не раздавишь». Передать не могу, как меня «радует» этот бессмысленный оборот речи.

Всего один доктор – в психоневрологическом диспансере – задал «любимые вопросы».

– А зачем вам это надо? – спросила полная подвижная женщина, стремительно заполняя карту.