Наши фиолетовые братья

— Да по орудию он лазил! — Капитан махнул рукой за спину. — По инопланетному. Все ковырял в нем что-то. Ну и вот... поковырялся...

— За мной! — приказал капитану Бугаев. — Зарою эту гниду!

— Палуба железная, — направляясь следом за полковником, предупредил Ломов.

— Тогда раздавлю и размажу! — Бугаев скрипнул зубами. — Мищенко, прикажи Зинчуку, пусть сгоняет ученых в грузовой отсек! Всех скопом там и кончим! Чтобы неповадно было!

— Ты серьезно? — озадачился Ломов.

— Как никогда! — заверил полковник.

Оружия при нем не было, но разозлившийся Бугаев был опасен и невооруженным. Каперанг с осуждением покачал головой и принялся лихорадочно соображать, что можно сделать, чтобы помешать полковнику учинить скорую расправу.

— Мы тут ни при чем! — донеслось из бокового прохода.

В главном коридоре показались Зинчук и двое перепуганных исследователей. Увидев ученых, Бугаев, как ни странно, немного остыл. Эти двое отличались от прочих подчиненных Калашникова умом и сообразительностью, и профилактически расстреливать их полковнику не хотелось.

— Знаете, что там происходит? — Бугаев указал пальцем вниз.

— Наверное, господин майор артефакт активировал, — предположил первый исследователь. — Мы его предупреждали, но он нас не послушал...

— О чем вы его предупреждали? — заинтересовался Бугаев.

— Это орудие выполняет защитную функцию, — пояснил ученый. — Оно образует силовой щит...

— Перламутровый такой? — уточнил полковник.

— Да, — кивнул исследователь. — То есть я точно не знаю, но может быть, и перламутровый... Мы пока не разобрались. Потому и не хотели ничего включать. Ведь включатель и выключатель не всегда одно и то же. А тем более в чужом исполнении... Вот мне кажется, что и господин майор уже рад бы орудие отрубить, да выключатель никак найти не может...

— А вы сможете?

— Не знаю. Мы же не пробовали...

— Понятно... — Бугаев чуть повернул голову влево и приказал:

— Мищенко, майора арестовать и посадить под замок, у входа в трюм часового поставь...

— А ученых?

— Пусть живут... пока. Запереть их по каютам...

Ломов облегченно вздохнул. Капитан тем временем обернулся к Зинчуку и отдал нужные распоряжения.

Когда офицеры добрались до грузового отсека, Калашникова там уже не было — Зинчук успел увести его на камбуз и запереть на складе сыпучих продуктов, — а у двери стоял часовой. Рядовой Дустназаров.

— Стой, кто идет! — бодро крикнул он, завидев делегацию.

— Свои, — рявкнул Бугаев.

— Стой, стрелять буду! — предупредил Дустназаров.

— Свои, тебе говорят! — повторил полковник.

— Пароль!

— Чего?!

— Стреляю!

В руках у хлебореза показался ЛС, которым исполнительный Зинчук вооружил часового, дабы его роль не была чистой фикцией. Офицеры и двое ученых поспешно отошли в глубь коридора и остановились в ожидании разводящего. Сержант Зинчук — единственный, кто мог снять с поста воинственного хлебореза, — был занят размещением под домашний арест лишних ученых.

— Сможете разобраться, как отключить эту бандуру? — доверительным тоном спросил у исследователей Бугаев.

Первый из них, тот самый, которого секретарша Дауна назвала Костиком, тщательно скрыл ухмылку и пожал плечами.

— Станете главными в ИО, гарантирую! — пообещал полковник.

— Постараемся, — как можно более неуверенно пробормотал второй ученый.

Отключить силовой щит они могли бы в два счета, но для этого должно было поступить особое распоряжение. И не от Бугаева или даже Страшного, а от самого Геца Дауна. А господин корпоративный президент спешить с распоряжением, похоже, не собирался.

Зинчук где-то пропадал, а на обзорных экранах, развешанных по коридору через равные промежутки, становилось все более отчетливо видно, что переливающееся поле вовсе не собирается ограничиваться ролью какого-то там щита. Его края стремительно загибались, а центр, наоборот, выпячивался.

Когда сержант снял бдительного Дустназарова с поста и свита Бугаева вошла в грузовой отсек, силовое поле завершило свой охват и сомкнулось, образовав вокруг армады флота ОВКС гигантский, диаметром почти в два космокабельтова, полупрозрачный кокон.

Глава 37

— Ну и где тут у тебя туалет? — спросила Дарья, критически осматривая единственное помещение «Корейца» — командирский мостик, спальный отсек, камбуз, радиорубку и, кстати, гальюн по совместительству. — Ой, а пылищи-то, пылищи!.. Одичал ты, Шуберт, без женского глаза...

— Не подкатывай, — буркнул Борисов. — Вон в том ящике обтирочные концы.

— Какие-какие?..

— Тряпки, — пояснил мастер. — Выбери почище, намочи под краном и приборочку тут изобрази. Чтобы все сияло, понятно? Ты, Матвей... — Борисов тяжело посмотрел на лейтенанта, второпях придумывая задание и для него. Брать с друзей по несчастью деньги за проезд совесть Шуберту запрещала строго-настрого, однако насчет общественно полезных работ она, совесть, благоразумно помалкивала.

«С драной овцы хоть шерсти клок», — рассудил мастер.

— Ты, Матвей, побудешь антиперегрузочным креслом, — сказал Борисов. — Если мы вообще куда-нибудь полетим... — суеверно закончил он.

— Креслом?.. — ужаснулся тот.