Наши химические сердца

Мы с Ла вернулись на ярмарку. Встретили двоюродного брата Грейс, и тот купил нам выпить. А потом Грейс снова нашла меня и опять флиртовала, болтала, смеялась, как всегда бывало с ней в подпитии. Она висла на мне, гладила меня по волосам. И я позволял ей. Как полный идиот, я сидел, позволял ей все это делать, разрешал людям – всем ее друзьям – смотреть на нас и чувствовал, как у меня сжимается сердце, когда она говорила со мной ласково. Она говорила такие прекрасные слова, и я подумал: может быть, мы все-таки будем вместе? Потому что люди не ведут себя так, если ничего не чувствуют. Не приглашают на свой праздник и не признаются в чувствах, если на самом деле им плевать.

– Ты должен уйти в отрыв, Генри, – вдруг сказала она. Она сидела у меня на коленях, прижималась губами к моему виску. – Тебе надо переспать с кучей девчонок, чтобы я смогла тебя возненавидеть. Мне было бы намного проще, если бы я просто тебя ненавидела.

– О чем ты?

– Боже, как это неправильно. Как все это неправильно! – У нее путался язык, она наклонилась. Она была пьяна, сильно пьяна. Я видел ее пьяной, но не настолько. – Мне надо в туалет.

– Ладно.

Она слезла с моих колен и заковыляла в туалет.

Я думал, ее вырвет, она посидит там, поплачет. Стоит ли идти за ней? Я не знал, что делать, и решил не идти. Сидел за столиком минут двадцать, ел хот-дог, а потом пошел и разыскал ее подругу – кажется, ее звали Пайпер, – попросил ее зайти в туалет и проверить, жива ли еще Грейс (она оказалась жива).

Через десять минут Пайпер вышла и нашла меня в толпе. Мы с Лолой выуживали резиновых утят из надувного бассейна.

– Можешь отвезти ее домой? – спросила она. – Она говорит, что выйдет, только если ты отвезешь ее домой.

– Слушай… мне кажется, идея не очень.

– Она говорит, что ты ей небезразличен, Генри.

«Я в курсе, – хотелось ответить мне, – последние два часа я только об этом и слышал».

– Ладно, пусть выходит. Я прослежу, чтобы она добралась до дома.

Мы с Ла стояли у выхода с ярмарки и ждали, пока Пайпер уговорит Грейс выйти. Она вышла через десять минут: тушь размазалась, глаза и губы опухли от слез. Я стоял, сложив руки на груди, и смотрел, как Пайпер усадила ее на траву и пошла к лотку с сахарной ватой купить воды. Как же нечестно, что некоторые могут быть настолько прекрасными, даже когда пьяны в стельку.

– Генри Пейдж, – слабым голосом проговорила Грейс, когда Пайпер наконец заставила ее встать и подойти, – отвези меня домой.

– Пошли отсюда, – сказала Лола и закинула руку Грейс себе на шею.

А я не хотел вести ее к себе домой. Не хотел, чтобы она шла ко мне, раздевалась и лежала голой на моей кровати. Это было несправедливо. Нечестно, что я доставался ей так легко каждый раз, когда ей того хотелось.

Пошел дождь, и Грейс немного пришла в себя. Она сбросила руку Лолы и пошла нетвердыми зигзагами. Капли дождя стекали с ее волос и пальто. Она была без трости – бросила ее где-то на ярмарке, – но казалось, без нее она шла даже быстрее. Будто на самом деле трость была ей не нужна и она носила ее по привычке – по той же причине, что не избавилась от одежды Дома.

– А я ведь была балериной, – вдруг произнесла она и вытянула руки над головой. – Раньше я умела танцевать. Кажется, я вам не рассказывала. Теперь я и этого не могу.

Лола взяла меня за руку, положила голову мне на плечо, и мы стали смотреть, как Грейс танцует под дождем, потому что не смотреть на это было невозможно. Ее движения завораживали. Она была как видение.

Через минуту Грейс присела в реверансе, улыбнулась. Лола захлопала в ладоши.

– Ого, а Хенрику, кажется, не понравилось, – с улыбкой произнесла Грейс. – Но я заслужила. Я очень плохо с ним обошлась.

– Я лучше верну тебе это, – сказал я и достал из бумажника свернутый листок со стихотворением «Я не люблю тебя». Он так и лежал там все эти месяцы, а стихотворение оказалось пророческим.

Грейс взяла листок, рассмеялась, обняла меня за шею.

– Мне это не нужно, Хенрик. Это же подарок. Тебе.

– Ты никогда не станешь моей девушкой, да? – спросил я.

Лола стояла рядом, но я напился, и мне было все равно. Пусть слышит.

– Господи! – Грейс отдернулась как ужаленная. – Ты вообще о чем-то другом можешь думать? Чего ты от меня хочешь?

– Я только хочу, чтобы мы были вместе.

Боже, я фактически пресмыкался перед ней.

– Но мы вместе. Вот прямо сейчас, смотри. Мы вместе.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Зачем ты написал это дурацкое письмо? Почему мы не могли просто встречаться, как раньше? Я понимаю, что это звучит как фраза из голливудской драмы, но неужели нужно на все навешивать ярлык?

– О боже. Ты хоть понимаешь, какую чушь несешь?

Ла к тому времени уже стояла и притворялась, что в ее телефоне происходит что-то жутко интересное.