Наши разногласия. К вопросу о роли личности в истории. Основные вопросы марксизма

Начиная с конца семидесятых годов, т. е. со времени разделения общества «Земля и Воля», революционная деятельность в крестьянской среде не только не расширялась, но суживалась все более и более. В настоящее время ее без большой ошибки можно приравнять к нулю. А между тем за все это время не было недостатка в людях, полагающих, что центр тяжести всего нашего революционного движения немедленно должен быть перенесен в крестьянскую среду. Откуда это противоречие? Несправедливо было бы подозревать народников в бездеятельности, трусости и нерешительности. Остается думать, что они поставили себе задачу, неисполнимую при настоящих условиях, что не с крестьянства должна начинать наша интеллигенция свое революционное слияние с народом. И мы действительно так думаем. Но это далеко не значит, что мы не придаем значения революционной деятельности в крестьянской среде. Мы констатируем факт и стараемся понять его истинный смысл, убежденные в том, что, поняв причину своей неудачи, наши народники сумеют избежать ее в будущем. Нам кажется, что именно образование рабочей партии избавит нас от того противоречия, благодаря которому, в течение последних семи лет, в России могли существовать только совершенно чуждые народу народники.

Каким образом сделает это рабочая партия – видно уже из предыдущего изложения. Но не мешает сказать еще несколько слов по этому поводу.

Чтобы влиять на многочисленную темную массу – необходим известный минимум сил, без которого все старания отдельных личностей не пойдут дальше самых ничтожных результатов. Наша революционная интеллигенция не обладает таким необходимым минимумом сил, потому-то ее революционные усилия в крестьянской среде и не оставили по себе почти ровно никакого следа. Мы указываем ей на промышленных рабочих, как на промежуточный слой, способный помочь ее слиянию с «народом». Значит ли это, что мы игнорируем крестьянство? Нисколько. Это значит, напротив, что мы ищем более действительные способы для воздействия на него.

Далее. Кроме известного минимума сил, для влияния на данную среду необходима хоть некоторая общность между характером этой. среды и характером обращающихся к ней деятелей. Ни по привычкам мысли, ни по способности к физическому труду наша революционная интеллигенция не имеет ничего общего с крестьянством. Промышленный рабочий и в этом случае составляет середину между крестьянином и «студентом». Он должен поэтому послужить связующим звеном между нами.

Наконец, не нужно упускать из виду и еще одно, далеко не маловажное обстоятельство. Что бы ни говорили об исключительно будто бы земледельческом характере современной России, несомненно, однако, что «деревня» не может привлечь к себе всех сил нашей революционной интеллигенции. Это немыслимо уже по одному тому, что не в деревне, а в городе вербуются силы этой интеллигенции, что не в деревне, а в городе ищет убежища революционер, подвергшийся полицейским преследованиям, хотя бы даже за пропаганду в крестьянской среде. Наши главные города являются поэтому центрами, в которых всегда находится налицо более или менее значительный контингент сил революционной интеллигенции. Само собою понятно, что интеллигенция не может не испытывать на себе влияний города, что она не может не жить его жизнью. С некоторых пор жизнь эта стала принимать политический характер. И мы знаем, что, несмотря на самые «народнические» программы, наша интеллигенция не могла удержаться против течения, вынуждена была взяться за политическую борьбу. Пока у нас нет рабочей партии, «городские» революционеры поневоле обращаются «к обществу», так что фактически они являются его революционными представителями. Народ отодвигается на задний план, а этим не только замедляется установление связи между ним и интеллигенцией, но нарушается и существовавшая прежде связь между «сельскими» и «городскими» революционерами из самой интеллигенции. Отсюда – взаимное непонимание, разногласия, расхождения. Не то было бы, если бы политическая борьба в городах приняла, главным образом, рабочий характер. Тогда городские и сельские революционеры различались бы между собою лишь по месту, а вовсе не по сущности своей деятельности, и те, и другие были бы представителями народного движения, в различных его видах, и социалистам не было бы необходимости жертвовать своею жизнью в интересах чуждого их взглядам «общества».