Наши разногласия. К вопросу о роли личности в истории. Основные вопросы марксизма

Хотя во всей этой аргументации ошибки довольно тесно перепутаны с истиной, но заключающаяся в ней истина ни в каком случае не убедительна. Земледелие почти повсюду является наиболее отсталой отраслью национального производства, отраслью, которой капитализм начинал овладевать лишь после того, как он прочной ногой утверждался в промышленности, собственно так называемой: «Только крупная промышленность, с ее машинами, дает капиталистическому земледелию твердую основу». Нелогично поэтому заключать к отсутствию или даже полной невозможности буржуазных отношений производства в данной стране на том основании, что отношения эти еще не успели охватить земледелия. Г-ну Тихомирову кажется, например, что в период Великой революции французская буржуазия была так сильна, что могла помешать фактическому установлению самодержавия народа[124]. А между тем вплоть до самой революции приложению «частного предпринимательского капитала» к земле препятствовали многочисленные остатки феодальных отношений, земледелие было в страшном упадке, поземельные собственники предпочитали жить в городах, сдавая свои земли «половникам» или арендаторам из среды буржуазии; эти последние так же, как и наши современные «разуваевы», вовсе не думали о правильной земледельческой культуре, в свою очередь передавали арендованные земли крестьянам и заботились лишь о возможно более выгодных условиях такой передачи[125]. Помешало ли это обстоятельство победе буржуазии и торжеству капитализма во Франции? Если нет, то почему у нас оно окажет не только более сильное, но, – как думают народники, – решающее влияние на все наши отношения производства? Во Франции в то время уже не было общины? Прекрасно. Но как во Франции, так и во всей «западной Европе» был феодальный режим, были в свое время цехи, которые сильно затрудняли развитие капитализма, «стесняли производство, а не облегчали его». Эти «цепи» не остановили, однако, хода общественно-экономического развития. Наступила пора, когда «их нужно было разбить, и они были разбиты». Чем застрахована от такой же судьбы русская община?

Г. Николай – он, гораздо основательнее знакомый с нашим пореформенным хозяйством, чем все русские революционные и консервативные самобытники, вместе взятые, не колеблется признать, что само «Положение» (о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости) было у нас «лебединою песнью старого процесса производства», и что последовавшая за ним деятельность законодательства, направленная в совершенно противоположную сторону, «по результату оказала более существенное влияние на весь народный хозяйственный быт», чем крестьянская реформа. По мнению этого писателя, «приложению капитала к земле, исполнению его исторической миссии у нас мешает «Положение», наделившее производителей орудиями труда. Капиталистическому же хозяйству способствует вся пореформенная государственно-хозяйственная деятельность… Течение капиталистическое, однако, видимо пересиливает. Все данные говорят в пользу того, что все бóльшая и бóльшая часть производителей экспроприируется: уменьшение доли производителя в продукте и увеличение доли капиталиста, происходящее на наших глазах, заставляет все бóльшую и бóльшую часть первых бросать землю, не «обряжать» ее. При этом и в самой общине происходит весьма любопытное явление: нехозяйственным хозяевам общество начинает отводить худшую землю (все равно не обрабатывают ее), сроки же переделов земли хозяйственных домов все увеличиваются и увеличиваются, так что мы присутствуем при акте превращения общинного пользования в – индивидуальное»[126]. Г-н Тихомиров совершенно игнорирует выводы замечательного исследования г. Николая – она и упрямо твердит, что у нас «во владении крестьян до сих пор находится 120.628.246 десятин земли»[127]. Он забывает, что сущность дела заключается не в юридических нормах, а в экономических фактах. Факты же эти показывают, что во многих и многих местностях община настолько уже искажена неблагоприятными ей влияниями, что из средства защиты производителей против капиталистической эксплуатации она превращается уже в могучее орудие этой последней. Чтобы не быть голословными, возьмем опять народ, «каков он есть», взглянем с этой стороны на современную русскую действительность.

Но предварительно – несколько общих замечаний об истории первобытного аграрного коммунизма.

2. Община