Наши тонкие струны

– Пожалуйста. Я хочу… я хочу, чтобы они все поняли. Ну, те, кто нас вчера на «Интеркосмосе» слышал. Чтоб их всех убрать раз и навсегда. Маш, ты поешь лучше любой нейросети. Я знаю. Я был там.

– Мы тебя видели, – говорит Крис очень нелюбезно.

– Ну прости. Это все кончилось.

– Чем кончилось – тоже все видели.

Сережка краснеет.

Ему все же получше. Хотя колбасить его будет до самого вечера.

До «Муззпрома» можно дойти пешком. Адрес знают все музыканты Москвы, а другим и знать не надо. Это громадный футуристический ангар с такой же громадной вывеской над входом. Внутри бесчисленное множество залов, увешанных гитарами, заставленных клавишными, барабанами и всяческим аппаратом. И еще там есть крохотный зальчик для живых выступлений.

С полчаса Кристаллики не могли даже попробовать звук. Они бродили по залам, раскрыв рты, как на экскурсии. Макс старался ничему не удивляться. Маша загляделась на крохотный укулеле. Крис поискала среди других «Гибсонов» похожий на свой, нашла только свежий ES 335, с другим бриджем, но тоже красивый. Серега тем временем забрался в отдел аккордеонов, увидел ценники на новые «Вельтмайстеры» и надолго остолбенел.

Кончилось дело тем, что местный пиарщик выдал им на руки вполне приличный «Гибсон», корейскую басуху и аккордеон из промо-комплекта (пришлось подписать бумажку, что инструменты вернут целыми). Максу за просто так принесли кахон размером с небольшую тумбочку. Все четверо кое-как уместились на сцене, а в зале расставили складные кресла.

Камеры стоят на штативах. Здесь же смартфон Макса с тремя блестящими внимательными глазками. Стрим скоро начнется.

Макс читает чат в телефоне сестры. Таинственно улыбается. Наверно, это странно, только донаты уже начали приходить. И поклонники тоже.

Крис опасливо поднимает глаза от гитары: зал почти полон. Какие-то ребята, по виду студенты, сидят и не сводят с них глаз. Нет, они не кричат и не приветствуют их. Они еще никогда не слышали их вживую. И это Москва. Здесь люди могут встать и уйти посреди концерта, если им не понравится первая песня.

Крис улыбается слабой, беспомощной улыбкой. Она сама не знает, что она сделает, если эти люди встанут и уйдут.

Но пока что их становится только больше. Кому не хватило стульев, толпятся позади. На полу здесь сидеть не принято.

Пиарщик машет издали рукой: можно начинать.

– Доброе утро, Москва, – говорит Крис в микрофон. – Доброе утро, подписчики… и зрители нашего стрима… спасибо всем, кто пришел… мы – Кристаллики из Петербурга. Нас очень долго не было. Но мы вернулись. Теперь мы снова можем выступать под своим нормальным названием. Мы свободны… как тот Добби из фильма, помните? Только не кидайтесь в нас носками…

Ребята в зале тихонько смеются. Между «смеются» и «посмеиваются» – огромная разница, как между плюсом и минусом. Пару секунд Крис думает об этом. Потом смотрит на свою гитару:

– У меня дома почти такой же «Гибсон», только очень древний. Классный. Он тоже чуть не пропал, но один хороший человек выкупил его и вернул мне… Фил Филиппыч, спасибо вам огромное… если вы нас видите. Если не видите, потом посмотрите запись… а мы начинаем.

(Серега извлекает из бас-гитары несколько нот: та-да-да-дам…)

– Первая песня – это и есть наша самая первая песня. Мы с Машей записали демку – никогда не догадаетесь, где… На колесе обозрения в парке аттракционов. Она такая… немного пророческая.

Крис осторожно трогает струны. Максим начинает отстукивать ритм на кахоне.

Маша берет в руку микрофон.

Да, это и вправду песня о будущем. Что-то может случиться, и случается ежедневно. И хорошее, и плохое. Все, что происходит сегодня, вот в этот самый миг, прямо в этот миг становится прошлым. И эта история уже неинтересна, потому что ее не изменить. Надо думать о том, что еще не случилось.

Машкин голос звучит великолепно. Так часто бывает, когда поешь после долгого перерыва. Связкам тоже надо отдыхать.

Крис поглядывает на публику: нет, никто не уходит.

Финал встречают аплодисментами. Не дожидаясь, пока они закончатся, Крис играет вступление к другой песне – опять немного мальчишеской, как она любит, но уже побыстрее:

Я бы сел в самолет и летел над землей,

чтобы никто никогда не смог меня отыскать.

В моей дурной голове завелся злой человек,

он подает мне сигнал, что опасность близка…

Да, поначалу было опасно, но теперь Крис не боится. Люди на стульях как будто придвигаются ближе. Каждый, кто когда-нибудь играл акустику в небольших залах, помнит этот эффект. Песня еще не кончилась, а слушатели уже ваши. Эти минуты они запомнят надолго. Пусть и не навсегда.

Дальше Кристаллики играют свой тревожный хит – «Никто никогда», и обнаруживается, что многие знают его наизусть. Еще пара песен, и Крис дает Машке отдохнуть. К тому же она вспоминает: на стримах ведь надо общаться со зрителями? Она оглядывается на Макса.