Наши тонкие струны

– Не лезь не в свое дело, Максим Кляйн. Вот еще придумал – конкурентов жалеть. К тому же с Бананчиками все будет по-прежнему сладко. Просто они станут квартетом. «Four Fried Bananas». Даже еще лучше, чем Five. После чего радостно почешут по всей России с гастролями. Четверо одного не ждут. Впрочем, и один четверых тоже. Вас, дружные вы мои, это должно навести на кое-какие мысли.

Кристаллики переглядываются опять.

– Нет, – говорит Маша. – Мне не нравится ваше предложение. Я не хочу петь для нефтесосов. Мне вообще все это не нравится. Вы обращаетесь с людьми, как с собаками. Мы не собаки. И мне от вас ничего не надо. Я ухожу.

Она умолкает. Поправляет масочку. Очень волнуется. Крис кладет ладошку ей на руку. Это их жест, и обе они знают, что он означает.

– Я с тобой, – говорит она.

Макс смотрит на это, и секунду спустя его ладонь ложится поверх этих двух. Пальцы у него тоже длинные и красивые, как у сестры.

Серега в своем углу негромко кашляет (громко кашлять для него опасно).

– Нахрен их послать, – стонет он еле слышно.

Его слабый голос учтен.

– В общем, мы не будем участвовать в вашем проекте, – говорит Крис Артуру Олеговичу. – Ни в каком виде. Мы хотим разорвать договор. Пусть даже мы все потеряем.

– Опять эта ваша идиотская солидарность? Одна за всех, все за одну?

– Называйте как хотите. Просто вы не знаете, что это такое – быть друзьями.

Артур Олегович крепко сцепляет пальцы в замок – наверно, чтобы они не сжались в кулаки.

И говорит, ни на кого не глядя:

– Сейчас Кристина Кляйн сказала очень важную вещь. Важную и даже почти верную. Да, у меня нет друзей. Сейчас нет. Наверно, они были… раньше. Давным-давно. У нас была веселая группа и куча фанатов. Я, как вы могли заметить ранее, играл на басу. Кроме того, занимался всякими оргвопросами. Концерты устраивал. А потом… потерял к этому интерес.

– Почему? – искренне удивляется Макс.

– Я думал о будущем. А им был нужен хайп… и еще фанатки. Причем прямо сейчас. Это было непримиримое противоречие. Так что я занялся другими делами. И небезуспешно, как вы опять-таки можете заметить.

– А они?

Артур Олегович не может сдержать самодовольную усмешку:

– До сих пор играют… для души. Серьезные такие, бородатые. Иногда я заказываю им рекламные джинглы. Но чаще они просто просят у меня денег. По-дружески.

– Мне вас жаль, – говорит Маша.

– Тебе? Меня?

Маша опускает ресницы.

– Людей можно купить. Вот вы нас и купили. А дружбу не купишь… и любовь тоже.

– Ты-то что об этом знаешь? Можно подумать, ты…

Артур Олегович вовремя останавливается. Переходить на личности ему никак не подобает. Да и он-то – что он сам знает о любви? Мамаша Вероники – это любовь, что ли? Бр-р-р. Обычный развод на деньги, игра на минутных слабостях. И дочка, увы, пошла в нее… Эх, эх.

Может, и была в его жизни настоящая любовь, и не одна, да только он ее не заметил. Это было давно и неправда. В юности, между концертами. Он даже не помнит, как их звали, этих фанаток. Смешных и на все готовых ради него.

Вот дур-рак.

Он мрачнеет. Теперь он сам как будто в темной, непроницаемой маске.

– Мария права, – говорит он. – Любовь нельзя купить. Была такая песня у Битлз. А вот музыка продается, и музыканты тоже. В нашем с вами договоре четко записано: в случае разрыва отношений по своей инициативе группа выплачивает неустойку. Как бы компенсацию за мою недополученную прибыль, хе-хе.

Крис широко раскрывает глаза.

– Но у нас нет денег, – говорит она.

– У-у, как это печально. Вот и у нашего африканца тоже была такая отмазка: сами мы не местные, голодаем и нуждаемся. Пришлось принять жесткие меры.

– Вы нас тоже прессовать будете? – спрашивает Макс. – Вот так же, по-черному?

Артур Олегович смотрит на него, скрывая усмешку:

– Не в этот раз. Да и что с вас взять, вы же несовершеннолетние. Это вот Бастиан, как ваш менеджер, пусть решает вопросы… в том числе и с вашими родителями…

Бастиан не меняется в лице. Только складывает руки на груди.

– Ну так что же? – Артур Олегович опять смотрит на Крис. – Спрашиваю в последний-распоследний раз. Что вы выбираете: вариант для умных или для глупых?

Неожиданно Крис улыбается.

– Я тоже поняла одну вещь. Для вас этот раз – последний. Верно. А у нас еще куча времени впереди. Нам еще даже алкоголь в супермаркетах не продают. И правильно делают, кстати…

Все почему-то смотрят на Серегу.

– Да-а, – говорит наконец Артур Олегович. – Молодость – это аргумент. У вас еще полно времени. А время – это деньги. С этим трудно спорить, и злобствовать смысла нет. Как говорят психологи, можно только отпустить ситуацию… вот я и отпускаю. Вы свободны, блестящие мои Кристаллики. Заодно забирайте своего парня. Считайте, что Ника отдает подарок обратно… Впрочем, как мне показалось, не без печали. По деньгам – так и быть, вы мне ничего не должны. Идите с миром…

Крис широко раскрывает глаза. Она не верит в быструю капитуляцию. Слишком часто ее кидали.

– Что, вот так просто? – только и находит она, что сказать.

– А я вам когда-то врал?

– И вы нас отпустите… прямо сейчас?