Наши в Хогвартсе (продолжение) (СИ)

— Остальных, как видите — нет, — устало произнёс Северус. Не дожидаясь приглашения, он обошёл стоявшую на его пути Мак-Гонагалл, готовую на радостях заключить его в объятия, и упал в стоявшее у директорского стола кресло для посетителей. Казалось, до сих пор он держался из последних сил, которые сейчас вовсе покинули его. Эйлин, с тревогой наблюдавшая за мужем в образе Патрика Шелдона, бросила на него вопрошающий взгляд, безмолвно требовавший ответа: «Ты в порядке?» Северус на секунду прикрыл глаза и чуть склонил голову, будто говоря: «Всё нормально».

— Эйлин, Невилл, присаживайтесь, — Мак-Гонагалл указала им на свободное кресло у стола и одним взглядом придвинула поближе стул, стоявший у стены.

Когда все уселись, и сама Директор заняла место за своим столом, Северус произнёс:

— Лонгботтом был единственным пленником, которого мы видели. Остальных там не было. Возможно, их держат в другой части подземелий. Судя по всему, они там обширные.

Он не стал распространяться о том, что, судя по всему, Невилл был лишь приманкой, на которую Шафик пытался поймать его. Об этом он подумает позже. А сейчас…

— Минерва, спрячьте Лонгботтома в той потайной комнате за вашей спальней и не выпускайте, пока опасность не минует, — повелительный тон, которым были сказаны эти слова, резко контрастировал с внешностью и голосом мальчишки, который это произносил. Однако, все присутствующие совершенно отчётливо видели за этой внешностью того самого профессора Снейпа, которого так боялся в детстве присутствующий здесь Невилл.

— И никому не говорите, что он здесь. Слышите? Никому!

— Разумеется, — поджала губы Минерва.

— Думаю, Брустверу об этом сказать всё-таки стоит, — заметил доселе молчавший портрет Дамблдора.

— Хорошо. Скажите. Но предупредите, чтобы дальше него эта информация никуда не прошла. Не слишком я доверяю его помощникам, — процедил сквозь зубы Северус. — А уж этим деятелям из Аврората — и подавно.

— Я передам ему твои слова, мой мальчик, — усмехнулся в бороду Дамблдор.

— Думаю, это случится только послезавтра. Не ночует же Министр в своём кабинете, тем более, накануне воскресенья.

— Скорее всего, завтра он придёт в Министерство. И, мне кажется, он захочет лично повидаться с тобой, — посерьёзнел Дамблдор на портрете.

— Лишь бы не сегодня, — буркнул Северус.

— Пожалуй, сегодня всем пора отдыхать, — Минерва поднялась со своего места. — Идёмте, Лонгботтом.

— Скажите, — нерешительно произнёс Невилл, — а нельзя ли сообщить моей бабушке, что я вне опасности, чтобы она не волновалась за меня?

— Ни в коем случае! — возмутился Северус. — Ваша бабушка не сможет скрыть радость и облегчение по поводу вашего освобождения. Пусть все по-прежнему считают вас пленником. Кроме Шафика и его людей, которые, разумеется, не станут болтать об этом.

— Ну ладно, — поник Невилл, вставая с кресла и направляясь за Мак-Гонагалл туда, где не бывал ни один ученик Хогвартса, кроме Эйлин — в директорскую спальню.

— Лонгботтом, — окликнул Северус. — Я пришлю вам с домовиком мазь, которой вы обработаете шею. И Умиротворяющий бальзам. Если потребуется снотворное или что-нибудь ещё — скажите Директору, она передаст.

— Спасибо, — понуро отозвался Невилл.

Когда они скрылись за дверью, Эйлин поднялась с кресла и подошла к Северусу.

— Что с тобой? Ты устал? — Она с тревогой вглядывалась в лицо Патрика Шелдона, своим серо-землистым цветом напоминавшее лицо Снейпа в самый тяжёлый период его директорства.

— Потратил слишком много магической энергии. Пришлось применить коллективный «Обливэйт» ко всем студентам, покидавшим дом Шафика, чтобы никто не вспомнил, что Шелдон был в их компании.

— И после этого ты ещё столько времени бегал по замку, накладывал и снимал заклинания, а в конце дрался с охранниками?! Мерлин всемогущий, ты — потрясающий человек!

Эйлин с тревогой и восхищением вглядывалась в глаза Северуса. И пускай сейчас это были не бездонные таинственные туннели цвета ночи, а всего лишь серовато-зелёные глаза Патрика Шелдона — всё равно она ни с чем не спутала бы этот взгляд. И пускай сейчас сама она была Гортензией Селвин — всё равно это руки Эйлин прикоснулись к любимому лицу, провели кончиками пальцев по щекам, обняли Северуса за шею и прижали его голову к своей груди. Абсолютно неважно, что и лицо сейчас не его, и грудь — чужая. В такие моменты соприкасаются не тела, а души, и это особенно остро ощущалось обоими — и Северусом, и Эйлин, застывшими в трепетном объятии, разомкнуть которое их заставили лишь шаги возвращавшейся в кабинет Мак-Гонагалл. Когда она вошла, супруги Снейп уже чинно сидели каждый в своём кресле и молча позёвывали от усталости.

— Эйлин, я думаю — это ваше, — Минерва протянула ей школьную мантию с эмблемой Слизерина на груди. — Она лежала на кровати в той комнате, куда я поселила Лонгботтома.

— Хм. Пожалуй, моё, — коронная снейповская ухмылка на лице Гортензии Селвин вызвала у Мак-Гонагалл острый когнитивный диссонанс. Эйлин поднялась из кресла, протянула руку, небрежно взяла мантию и произнесла тоном, каким гости обычно прощаются с хозяевами на светских вечеринках: