Наши в Хогвартсе (продолжение) (СИ)

— Пожалуй, мы пойдём. Хоть завтра и воскресенье, уже довольно поздно. Нам всем не мешало бы отдохнуть.

— Не могу не согласиться с вами, — тем же тоном подхватила Минерва, слегка улыбаясь уголками рта, — тем более, что воскресенье — уже сегодня. Северус, жду вас завтра у себя. Вы мне расскажете всё, что случилось с вами в этот вечер.

— Договорились, — Северус почти непринуждённо поднялся с кресла, встретил быстрый, как молния, одобрительный взгляд жены, слегка приподнял бровь, будто выражая удивление по поводу её неуместного восхищения и голосом Патрика Шелдона со своими непередаваемыми интонациями произнёс:

— Спокойной ночи, Минерва.

— Спокойной ночи, — чуть не прыснув от комичности ситуации, повторила Эйлин.

— Спокойной ночи, — казалось, Мак-Гонагал тоже готова вот-вот рассмеяться над этой мастерской пародией на профессора Снейпа в исполнении Патрика Шелдона.

Выйдя за дверь директорского кабинета, Эйлин не удержалась и, остановившись наверху лестничной площадки, зарылась лицом в свою старую школьную мантию. Воспоминания нахлынули на неё с такой силой, что она не смогла им сопротивляться. Кажется, сто лет прошло с того момента, как она уходила из потайной комнаты, переодевшись в маггловскую одежду и бросив свою мантию на край кровати. Уходила в неизвестность, в стылую ноябрьскую ночь от человека, которого любила больше жизни. От человека, которому, как ей тогда казалось, она была не нужна. И ближе, роднее и дороже которого у неё сейчас не было никого на свете. Сколько же событий отделяло их от той ночи! А ведь с того момента не прошло ещё и года.

Эйлин почувствовала, как Северус обнимает её за плечи, подняла голову и взглянула на него одним из тех взглядов, от которых, как ему казалось, он становится всемогущим, потому что ради них он был готов на что угодно.

— Я тоже зарывался в неё лицом, когда тоска по тебе становилась невыносимой, — едва слышно произнёс он. Сердце Эйлин бешено заколотилось. Услышать от скрытного, сдержанного Северуса такое признание — это было круче, чем самое восторженное и пылкое объяснение в любви. Глаза Гортензии Селвин окатили его такой волной тепла и нежности, на какую была способна только одна женщина в мире — его жена.

— Идём, — Северус увлёк её за собой вниз по лестнице. — Думаю, по замку нам снова нужно будет идти под дезиллюминационным заклятием. Так, на всякий случай.

Добравшись, наконец, до своей спальни, Эйлин и Северус переодели спящих Патрика и Гортензию в их одежду, надели им на шеи кулоны с монеткой и сунули им в карманы мантий их волшебные палочки. Снимая с шеи медальон, Эйлин нащупала другой шнурок, на котором висело её кольцо.

— Драккл! — воскликнула она. — Я снова совершенно забыла о кольце!

— Ну, значит, оно не напоминало о себе, а, следовательно, опасности для моей жизни не было, — усмехнулся Северус. — Кстати, пока ты была там с Шафиком, моё кольцо тоже не нагревалось. Так что твоей жизни там ничто не угрожало.

— Жизни — нет, — вздохнула Эйлин.

Северус бросил на неё быстрый взгляд.

— Потом расскажешь, — бесстрастно произнёс он, налагая Чары невидимости на спящих студентов, после чего они с Эйлин тихо и осторожно левитировали их тела в спальни и, осторожно опустив на кровати, сняли с них дезиллюминационное заклятие, наложили его каждый на себя и вернулись, наконец, в свои покои.

Северус протянул Эйлин флакон с зельем на основе Тонизирующего глотка мандрагоры:

— Один небольшой глоток.

Эйлин послушно выпила и тут же почувствовала, как к ней возвращается её собственное тело. Процесс был не менее неприятным, чем превращение в Гортензию, зато быстрым — уже через минуту Эйлин с облегчением ощутила себя в своём собственном теле. А ещё через минуту и её муж вернул себе свой обычный облик.

Северус поискал в шкафу зелья, которые он обещал Невиллу, вызвал домового эльфа и велел ему отнести эти снадобья в кабинет директора. Придя в спальню, он устало присел на край кровати. Выглядел он совершенно измученным. Эйлин вышла в соседнюю комнату, служившую рабочим кабинетом в их жилых покоях и быстро вернулась в спальню, держа в одной руке флакон с зельем, в основе которого лежала формула профессора Мэрдокса из больницы Святого Мунго и которое Северус усовершенствовал самостоятельно, в другой — стакан с водой. Это зелье, предназначенное восполнять потери магической энергии, Северус сварил сразу же по возвращении из лечебницы. Отлив несколько капель жидкости из пузырька в стакан, Эйлин протянула его Северусу. Тот молча выпил и вернул стакан жене.