Наши в Хогвартсе (продолжение) (СИ)

— А ты сама? Ты не стыдишься его? — спросила она подругу.

— Стыжусь… — Гермиона низко опустила голову, и её ответ прозвучал еле слышно. — Мне кажется, я ему противна после всего, и он не захочет со мной… — всхлипнув, Гермиона закрыла лицо руками. Странно, но то, что этот разговор происходил в присутствии Северуса, её почему-то не смущало. Кажется, после всего, что им довелось пережить вместе, она стала относится к нему, как к абсолютно «своему» человеку — к отцу или к брату. Ещё более странно, что она не могла так относиться не только к Рону, но и к Гарри, с которым они были друзьями, пережили вместе столько всего — и плохого и хорошего — и которого она, по здравому рассуждению, вообще не должна была бы стыдиться. А она стыдилась… Стыдилась настолько, что не могла встречаться с ним, как раньше, чтобы поболтать по-дружески о пустяках или поговорить откровенно о наболевшем. Так, как сейчас она говорила с Эйлин и с Северусом.

Нужно признать, что Эйлин тоже не могла себя заставить встретиться ни с Роном, ни с Гарри. И причиной этому был всё тот же стыд, который обуревал её точно так же, как и Гермиону. Но ведь между Роном и Гермионой были чувства? Они ведь любили друг друга? Почему же они не смогли преодолеть этот стыд? Ведь они с Северусом сумели… Эйлин растерянно взглянула на мужа. Тот задумчиво смотрел в огонь, медленно перекатывая в стакане остатки огневиски.

Эйлин вспомнила, как она тоже боялась, что Северус будет брезговать ею после того, что случилось. Боялась и молчала. Какая же она была глупая! Хорошо, что Северус расспросил её о причинах её отчуждения. Иначе, страшно подумать, до чего они домолчались бы тогда. До такого вот полного непонимания и избегания друг друга.

— Я думаю, вам обязательно нужно поговорить друг с другом. Честно и откровенно. Без стеснения, начистоту, — произнесла Эйлин. — Между теми, кто любит, как мне кажется, не должно быть стыда. Потому что, если любишь человека, ты ему доверяешь. Знаешь, что он тебя всегда поймёт и не осудит.

Говоря это, Эйлин смотрела на профиль Северуса, резко выделявшийся в свете каминного пламени на фоне причудливой игры теней. Ей хотелось сказать Гермионе, что именно так и произошло у них с Северусом, но она сомневалась, имеет ли право делиться этим опытом, рассказывать о том, что касалось их двоих, подруге, пусть даже очень близкой.

Северус медленно повернул голову в их сторону и, задумчиво глядя на Гермиону, произнёс:

— И взять на себя инициативу в этом разговоре придётся именно вам, мисс Грейнджер. Не думаю, что мистер Уизли когда-нибудь решится сделать первый шаг. Так что набираться решимости и выяснять всё начистоту придётся именно вам, как бы ни тяжело это было.

— А если… Если я спрошу его откровенно, не брезгует ли он мной… А он не скажет мне правды, боясь обидеть. И что тогда? Я буду навязываться ему, а он — меня терпеть? — губы Гермионы дрожали, несмотря на все её попытки взять себя в руки.

— Вы — умная девушка, мисс Грейнджер. Если он попытается вам лгать — вы заметите это. Если человек хочет быть с вами, он будет искать пути решения проблемы вместе с вами. Тем, кого любят — не лгут.

«Никогда бы не поверил, что стану читать лекцию о любви. И кому? — Грейнджер!» — подумал Северус. Кажется, Гермиона тоже не ожидала услышать ничего подобного из уст сурового слизеринского декана. Она подняла глаза на Северуса. Взгляд её при этом был удивлённо-недоверчивым.

— Что вас так удивляет, мисс? То, что я говорю с вами на эту тему? Так я делаю это исключительно потому, что не одна вы находились в подобной ситуации. Нам с Эйлин тоже довелось через это пройти, и, как видите, мы успешно справились. Именно потому, что не молчали, не боялись выяснить всё в честном разговоре и не додумывали друг за друга то, чего на самом деле не было. И вам советую поступить точно так же.

По мере того, как Северус произносил эти слова, глаза Гермионы раскрывались всё шире. Слёзы, подступившие к ним и готовые вот-вот брызнуть наружу, высохли. Она перевела взгляд на Эйлин и тихо спросила:

— Значит… Значит, ты тоже думала, что будешь противна… — она не закончила фразы. Эйлин молча кивнула.

— А кто из вас первым заговорил об этом? — в голосе Гермионы звучал неподдельный интерес.

— Ты сама-то как думаешь? — усмехнулась Эйлин.

— Наверное, всё-таки, Северус? Хотя… От вас обоих можно этого ожидать. Вы же оба — Снейпы, — улыбнулась она неожиданно широко и искренне.

— Это точно, — хохотнула Эйлин. — Но первым был, разумеется, Северус. Я бы долго не смогла заговорить на эту тему.

— Нужно же кому-то быть взрослым и решительным, — проворчал Северус, допивая остатки огневиски из стакана.

— Спасибо, — взгляд Гермионы прояснился. — Спасибо вам за этот разговор и, главное — за откровенность. Вы правы — я обязательно поговорю с Роном. Завтра же. Миссис Уизли приглашала меня провести Рождество у них, а я отказалась. Но завтра я обязательно нанесу им визит, — с облегчением произнесла она.

— Будьте осторожны, — напомнил Северус. — Не забывайте о возможной опасности.