Наши в Хогвартсе (продолжение) (СИ)

— Интересно, а под мантией-невидимкой от них можно спрятаться? — задумчиво спросила Эйлин.

— Проверить это у нас нет возможности за неимением как мантии-невидимки, так и её владельца, — голос Северуса прозвучал излишне резко. По этому и только по этому признаку можно было определить степень его беспокойства. Кажется, он до сих пор считает себя ответственным за жизнь Поттера. А заодно, и всех остальных. «И это его считали чудовищем и бездушной тварью, — с болью подумала Эйлин. — Кстати, сам Гарри и считал…»

— А если покопаться у него дома и поискать? Он ведь так и не успел закрыть камин… — будто размышляя вслух, протянула Эйлин.

«А что? Это мысль», — подумал Северус, бросив на Эйлин беглый взгляд, а вслух произнёс:

— А если он не хранит её дома, а всюду таскает с собой?

— Вполне возможно. Но попытаться, я думаю, стоит, — кажется, его жена всерьёз загорелась идеей обшарить дом своего друга.

— Нет, — взгляд Северуса был непреклонен. — Степень риска несоразмерна с результатом. Скорее всего, мы ничего не найдём, зато можем нарваться на засаду. А если и найдём — нам неизвестно, скроет ли нас эта мантия. Проверять на месте как-то не хочется.

Эйлин была уверена, что, если бы дело касалось только его, Северус рискнул бы и проникнуть в дом Поттера, и испробовать действие мантии, если бы таковая нашлась. Но, поскольку, в этом деле принимала участие она, Эйлин, он перестраховывался, стараясь свести риск к минимуму. «Ну и ладно, — подумала Эйлин. — Обойдёмся без этого аксессуара. Справимся как-нибудь». Три кита русской жизни — «авось», «небось» и «сикось-накось» продолжали оставаться базисом в мировоззрении русской девочки Альки, несмотря на мощную надстройку из английских понятий и принципов, привитых ей в Школе волшебства и чародейства.

В пятницу Северус снова, в который раз, проник в сознание каждого студента — члена организации Шафика, чтобы сравнить их воспоминания о собраниях, их восприятие происходящего и не упустить мельчайшие детали, которые помогут им с Эйлин как можно лучше сыграть свои роли. То же самое сделала и Эйлин, применив легилименцию к Гортензии Селвин, в которую предстояло превратиться ей, и к Патрику Шелдону, под видом которого собирался отправиться в логово врага Северус. Им казалось, что они уже сами по сто раз побывали в поместье Шафика, и что это их память хранит подробности всех сборищ, там происходивших.

Северус снова и снова прокручивал в голове все детали предстоящей вылазки, стараясь ничего не забыть и не упустить. От того, насколько тщательно он подготовится к ней, зависят жизни — много жизней, среди которых одна, самая важная и значимая для него — жизнь Эйлин, девочки, сумевшей возродить его собственную душу, которую он считал давно погибшей. Он не имел права на ошибку. А потому раз за разом возвращался мыслями к подготовке этого рискованного предприятия, успевая, однако, выполнять все свои обычные, повседневные обязанности. Его внешнее спокойствие никак не могло обмануть Эйлин. Уж она-то понимала, что творится у него в душе!

Сама она почему-то оставалась абсолютно спокойной. Это обстоятельство удивляло её едва ли не больше, чем тот факт, насколько быстро ей удалось убедить Северуса взять её с собой в их опасное приключение. Эйлин готовилась к длительной осаде, придумывала всё новые и новые доводы, которые могли бы заставить Северуса согласиться с ней, а, как оказалось, хватило одного, самого главного — они неразрывно связаны друг с другом, у них одна судьба, вот на неё и стоит положиться. Что бы им ни предстояло — они всегда будут делать всё и переживать всё вместе. От осознания того, что Северус это понимает и разделяет её мнение, душу Эйлин весь день согревало тёплое чувство, заставлявшее её время от времени счастливо улыбаться и не думать о предстоящей опасности.

К тому же, она верила в силу колец, заколдованных Северусом, верила, что они уберегут их обоих от опасности, а потому естественная в таких случаях тревога сидела тихонько где-то на задворках её сознания и не слишком настойчиво напоминала о себе.

Поздно вечером, выйдя из ванной, Эйлин застала мужа лежащим на кровати поверх одеяла в чёрном, с зеленоватым отливом, махровом халате, который он накинул на себя после душа. Правая рука Северуса была закинута за голову, глаза закрыты. Его дыхание было ровным и размеренным. Казалось, он спит, утомлённый тяжёлой рабочей неделей и напряжёнными размышлениями сегодняшнего дня. Но Эйлин знала, что это не так. Северус и сейчас продолжал обдумывать мельчайшие подробности того, что им предстоит уже завтра. Скорее всего, он не сможет уснуть долго, возможно, всю ночь.