Наши в Хогвартсе (СИ)

В пылу битвы некогда следить за собственным внешним видом. Алька, увлечённо мечущая заклятия в нападавших, не думала о том, что стоило бы обновить на себе Чары невидимости, которые постепенно стали ослабевать. В пылу битвы не замечаешь, кто из соратников метнул во врага смертельное заклятие. До тех пор, пока сам не убедишься, что вспышка, поразившая врага, возникла будто из ниоткуда, с того места, где, казалось, никого нет. Люпин с удивлением повернул голову направо, туда, где только что отчётливо вспыхнул красный сполох. У соседнего разбитого окна неясно маячил призрачный силуэт. Вот он снова взмахнул рукой, красная вспышка вырвалась из того места, где теоретически должна находиться волшебная палочка. За окном грохнул взрыв, и несколько нападавших рухнули на землю, как подкошенные. Люпин так и не узнал, кем же был этот анонимный помощник. Следующая вспышка ударила в него, отбросила к стене и распластала на полу с нелепо раскинутыми руками и ногами. Палочка выкатилась у него из руки, и вечный мрак окутал сознание.

Зато другие бойцы из этого отряда стали присматриваться к тому, кто так ловко косил ряды Пожирателей.

— Да это же Северинова! — воскликнул Макмиллан стоявшему рядом Джастину Финч-Флетчли. Тот с недоверием уставился на становившийся всё более отчётливым силуэт.

— Эй, Ал! — окликнул он её, — это ты?

— Я, я, — отозвалась Алька, отражая очередное заклятие. — Не отвлекайся!

Джастин, пригнувшись, быстро перебежал со своего места к ней и в промежутках между вспышками и взрывами стал отрывисто расспрашивать девушку:

— Откуда ты здесь?

— Тебе конкретно? Из Москвы. — камушки от стены срикошетили, впиваясь Альке в щёку. Она зажмурилась и присела.

— А как ты узнала? — Джастин укрылся за оконным проёмом от зелёной вспышки, стремительно выглянул и послал заклинание тому, кто целился в него.

— Да никак. Приехала, а тут у вас войнушка. — Алька не использовала Аваду против нападавших. В темноте не видно лиц. Вдруг среди них окажется тот, ради кого она, собственно, и вернулась. Если ему и суждено погибнуть в этой битве, то, по крайней мере, не она станет его убийцей.

Битва продолжалась. Сколько времени она длилась, Алька не знала. В такие моменты не чувствуешь усталости. Усталость наваливается потом, когда шум битвы внезапно сменяется оглушительной тишиной. А тишина вдруг наполняется голосом — таким знакомым и ненавистным.

— Вы храбро сражались, — говорил этот голос. — Лорд Волан-де-Морт умеет ценить мужество. Однако вы понесли тяжелые потери. Если вы будете и дальше сопротивляться мне, вы все погибнете один за другим. Я этого не хочу. Каждая пролитая капля волшебной крови — утрата и расточительство. Лорд Волан-де-Морт милостив. Я приказываю своим войскам немедленно отступить. Я даю вам час. Достойно проститесь с вашими мертвецами. Окажите помощь вашим раненым. А теперь я обращаюсь прямо к тебе, Гарри Поттер. Ты позволил друзьям умирать за тебя, вместо того чтобы встретиться со мной лицом к лицу. Весь этот час я буду ждать тебя в Запретном лесу. Если по истечении часа ты не явишься ко мне и не отдашься в мои руки, битва начнется снова. На этот раз я сам выйду в бой, Гарри Поттер, и отыщу тебя, и накажу всех до единого — мужчин, женщин и детей, — кто помогал тебе скрываться от меня. Итак, один час.

Алька приходила в себя, как будто выныривала со дна глубокого колодца. Она медленно огляделась по сторонам. К ней подходили те, с кем она только что бок-о-бок отражала атаки захватчиков. На полу лежали тела. Много тел.

— Надо подобрать раненых, — хрипло произнесла Алька. Она наколдовала носилки и уложила на них всех, кто лежал в коридоре — и убитых, и раненых. Убитых было трое. Профессор Люпин. Его жена. И неизвестный Альке райвенкловец. Носилки в сопровождении уцелевши защитников двинулись по направлению к Большому залу. Там уже собирались такие же процессии с разных сторон замка. Мёртвых укладывали в ряд посредине зала. Ранеными занималась мадам Помфри. Семейство Уизли окружило кого-то, слышались рыдания. «Кто?» — подумала Алька, ещё не осознавая случившегося. Теперь, после битвы, наступило какое-то отупение. Его можно было принять за равнодушие, если бы не боль, рвавшая её изнутри, но не находившая выхода в слезах или истерике.

На пороге Большого зала появилось гриффиндорское трио. Рон с Гермионой тут же отошли от Гарри и подошли к скорбному кружку семейства Уизли.Гарри, пошатываясь, отступил от входа. Он не мог вздохнуть. У него не было сил взглянуть на другие тела, узнать, кто еще погиб за него. Гарри повернулся и помчался вверх по мраморной лестнице.