Наши в Хогвартсе (СИ)

Алька медленно обвела глазами Большой зал. Казалось, до неё никому нет дела. Она, не спеша, прошла вдоль рядов убитых, вглядываясь в лица. Никто не останавливал её, никто ни о чём не спрашивал. Алька вышла из зала и стала так же медленно подниматься по мраморной лестнице, которую так стремительно преодолел Гарри. Горгулья не пропустила Альку, не знавшую пароль, в кабинет директора. Но Алька не спешила уходить. Она и сама не знала, чего ждёт и на что надеется. Она просто не в состоянии была уйти. Алька без сил опустилась на пол и застыла, привалившись спиной к холодной стене. Сколько времени просидела она так? Кто знает… Усталость туманила мозг. Сквозь пелену сознания Алька уловила, что кто-то подошёл к ней, пристально вглядываясь в её лицо. Алька открыла глаза. Перед ней стоял Гарри. В его лице не было ни кровинки. Глаза у него были какие-то нездешние, будто он видел ими то, что недоступно было остальным. Алька поднялась на ноги, не зная, что сказать.

— Ал. — его голос звучал непривычно глухо. — Ал. Прости меня.

— За что? — свой голос Алька тоже узнавала с трудом.

— За Снейпа. Ты была права, а я оказался идиотом.

— Как ты это понял? Что произошло?

— Я сейчас видел его воспоминания. Он сам приказал мне собрать их. Он был наш. Он работал на Даблдора.

Из всего, что сейчас говорил ей Гарри, на Альку грозно надвинулись два страшных в своей непоправимости слова — «был» и «работал».

— Он… жив? — сердце Альки мучительно сжалось. Она уже знала ответ.

Гарри покачал головой:

— Его укусила змея Волан-де-Морта.

— Где он?! — Алькин голос был тих и так страшен, что Гарри на мгновение забыл о том, что ему самому предстоит вскорости отправиться вслед за Снейпом.

— В Визжащей хижине.

Не говоря ни слова, Алька повернулась к нему спиной и бросилась вниз, не видя ничего на своём пути.

«Ну вот и всё», — подумал Гарри, медленно спускаясь по мраморной лестнице, которую так стремительно преодолела Алька.

Она неслась, не помня себя, не видя ничего вокруг и не воспринимая окружающую её действительность. «НЕТ! НЕТ! НЕТ! — стучало у неё в мозгу. — НЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!! Это неправда! Это не может быть правдой! Поттер врёт! НЕЕЕТ!!!» Алька вихрем промчалась по Большому залу, чудом никого не сбив с ног и не растоптав лежащих на полу. Она неслась к Гремучей иве, чувствуя лишь, как холодный ночной воздух разрывает её лёгкие, а острая, нестерпимая, нечеловеческая боль — её душу. Алькино сердце колотилось где-то в горле, готовое вот-вот выпрыгнуть наружу. Она бежала так, как будто от её скорости зависела жизнь того, кто был единственным смыслом её существования и кому она уже ничем не сможет помочь.

Гремучая ива сиротливо стояла, свесив свои обожжённые, обломанные ветви. При Алькином приближении она попыталась взмахнуть ими, но только пара веток вяло приподнялась и тут же бессильно опустилась, не причинив Альке ни малейшего вреда. Девушка, задыхаясь, бросилась в нору под корнями, как можно быстрее преодолела подземный ход, взбежала вверх по лестнице и остановилась перед дверью в хорошо знакомую ей комнату. Её сердце колотилось, словно гигантский паровой молот, кровь гудела в ушах, перед глазами плавали красные и зелёные круги. Алька хватала ртом воздух, пытаясь взять себя в руки, и всё никак не могла решиться толкнуть эту проклятую дверь. Наконец ей удалось вздохнуть так, что воздух всё-таки проник в лёгкие, отчего круги перед глазами исчезли. Алька взялась за ручку и открыла дверь.

Он лежал на полу. Мертвенное, изжёлта- бледное лицо. Рваная рана на шее с засохшими струпьями крови. Кровь на полу уже впиталась в доски и потемнела. Спутанные волосы упали на лоб, наполовину закрыв его лицо. Альку трясло. Она приблизилась к нему медленно, на ватных ногах, не сводя глаз с этого неподвижного, такого родного лица Усталость не покинула его и после смерти. «Не бойся, дурочка… Не бойся, и твой страх не сбудется». Вот он и сбылся — её самый главный страх.

Альку трясло всё сильнее. Колени у неё подкосились, и она упала на грязный, залитый его кровью пол, обняла его, прижалась всем телом, как будто хотела отдать ему свою жизнь, перелить в него по капельке всю свою душу… Рыдания душили Альку, всё сильнее сотрясая её враз обессилевшее, обмякшее тело — глухие, безнадёжные рыдания без слёз, без стонов, рыдания, не приносящие облегчения. «Опоздала. Опоздала. — стучала в Алькиной голове безжалостная мысль. — Возилась со своей грёбаной местью, вместо того, чтобы быть с ним. И опоздала». Алькино тело содрогалось всё сильнее, это были уже почти конвульсии. Но вот их пик был пройден. У неё не осталось сил даже на рыдания. Алька стала затихать. Она по-прежнему лежала на груди у Снейпа, не в силах пошевелиться. На неё надвигалась тишина, страшная и зловещая — предвестница пустоты, зияющей, бездонной, которую уже никогда и ничем не заполнить. Алька физически ощущала весь ужас этой пустоты, от прикосновения которой всё у неё внутри будто разрывалось на мелкие кровавые ошметки, и каждая клеточка кричала, захлёбываясь от дикой, невозможной, непереносимой боли.