Наши в ТАССе

У Евсеенки я только и разжился советом:

– Ждём третье число, когда прилетит Сидоренко.

Федорчук добавил:

– Я всегда ценил ТАСС. Я возьму материал в аэропорт и дам министру прочитать.

– Надо как-то выплясываться. Ведь этот материал ждут 9700 газет страны!

– И дождутся! – стукнул Федорчук по столу. – Будь спокоен.

На ватных ногах ввалился я в редакцию.

Бузулук в недоумении раскинул руки:

– Что это ты чешешь плешь? Племенную мандавошку разводишь?

– Разведёшь тут… Медведев целую неделю зря продержал материал… И вот…

– Лови в аэропорту Сидоренку. Выколачивай визу у самого трапа! Только таким обрезом! Именно. Обрезом!

1 апреля

Сегодня день рождения бывшей тёщи.

РАЗБОРКА

Профбюро.

Серов мне:

– Разбираем на запчасти тебя, дорогуша. Машинистки написали докладную…

– Слушай! Не много ли на одни мои хрупкие плечи? Два дня назад Беляев выполоскал на планёрке меня за неаккуратную правку. Теперь ты лезешь с головомойкой…

– А что делать? Заявление машинисток свято: грубоват, говорит, что срочный материал, а материал несрочный.

– Да шелуху они несут![168]

Хмыкнул Калистратов:

– Не может быть дыма без огня. Ты виноват. И вот ещё записка Денисовича. Жалуется, что ты медленно редактируешь материалы на выпуске, а потому, предлагает он, тебе нельзя доверять дежурство на выпуске.

– Брехня! Я с ним дежурил, и он мне в лицо пел дифирамбы. С чего это он вдруг сменил репертуар? С чьей-то подсказки?

Серов, кивнув на меня, спрашивает Калистратова:

– Как он? Вы ж вместе работаете.

Сева деловито поправил на носу тёмные очки и погнал ботву:

– Такое впечатление, что Толю убедить нельзя. Не принимает критику. Вспыльчив. Отпросится на тридцать минут, а придёт через три часа.

«Нечаянно» заглянул в комнату Медведев и назад. Серов:

– Александр Иванович! Зайдите. Что вы скажете о Санжаровском?

– Ничего хорошего. После него приходится чистить. Упрямистый. Неужели не поймёт, что плетью обуха не перешибёт? Если хочешь работать – делай то, что говорят.

Снова Серов:

– Александр Иванович! Вы заметили, исправляется ли он после ваших замечаний? Есть сдвиги?

Медведев мнётся:

– Есть. Но небольшие. Ух и упрямка!

Да-а… Централизованная целенаправленная травля? Колесов душит меня чужими потными дрожащими руками? Вот вам подтверждение. Сегодняшний первоапрельский спектакль.

Серов мне:

– Что скажешь в своё оправдание?

– Что говорить…. Буду работать, как требуют…

Василевская, спохватившись:

– Профвзносы не собирает!

– Даю слово. 17 апреля все соберу. Я сказал громко и чётко.

После бюро я сказал Серову в коридоре:

– Скажи, неужели Денисович сам принёс тебе поклёп? Принёс и положил безо всякой чужой подтравки?

– Принёс и положил.

– Ты лихорадочно вёл протокол. Тут без протокола. Ты не забыл записать, что я хороший? Ведь Медведев сам сказал, что корм в коня. Я ж исправляюсь под клыками критики. Люблю критику. Не могу без неё. Дотягивай меня до уровня передовых!

Дома Соколиха рассказала мне анекдот:

– Поженились молодые. Первая брачная ночь. Легли. Провалилась сетка кровати до пола. И сказал свёкор молодой жене:

– Вы что-то небожеское сделали.

– Конечно, сделали. Он у вас такой слонище!

3 апреля Виза у трапа

Я почти не спал.

В шесть встал. В восемь был уже в конторе.

Звоню в Шереметьево.

Рейс из Гаваны перенесён на завтра.

Вот тебе и виза министра у трапа!

Молчанов:

– У тебя сегодня день визы. Не забыл?

– Да не забыл… Министр испугался ответственности за визу и остался в Гаване. На сутки взял кубинское подданство.

Я забираю материал у Федорчука и к Евсеенко:

– Жду вашего меча.

– Это с помощником решайте.

– Нет. Свет клином не сошёлся на Сидоренке. Надо делать беседу с другим человеком. Желательно с вами.

– Ладно.

Он прочёл материал и сказал:

– Хреновый. Даже «Пионерке» стыдно давать.

– Но давать что-то надо. Праздник!.. День… Такой…

– Хорошо. Я вызову Данилевича. За два часа переделает.

– Ну и я с ним. Деваться некуда.

Мы с Данилевичем на ключ заперлись в его кабинете.

Ровно через два часа, в тринадцать, мы были у Евсеенки.

Читает он материал и мурлычет:

– Выбросишь – не ошибёшься… Никогда не ошибёшься, когда говоришь директивами. Тэ-экс… Прочёл. Что вам надо от меня?

– Ваш автограф.

Он подписывает и морщится:

– Всё равно хреново, но не так уже.

В конторе на меня смотрят как на героя дня. Виза! И чья!

В синей папке с беседой случайно оказались выступление Сидоренки на торжественном собрании и доклад первого зама.

Я отвёз эту папку назад, поплакался в жилетку секретарю коллегии Лаврову:

– А всё же Федорчук неприятный тип. Откуда он?

– О-о!.. Всю жизнь он был кагэбэшником. Ловил и к стенке ставил золотоворов. Кагэбэ его испортило. Сидоренко встретил его где-то на прииске, где золото рыли в горах, и взял. Мужик ещё тот! Повышенной прооходимости!

– Это я заметил. Он хотел забрать мой материал. Сказал мне: «Вы не справились с заданием. Плохо написали. Вот напишу я, завизирует министр, а вы дадите. В противном случае ничего не дадим». Я ему: «Материал читал первый зам. Дал добро». – «Я доложу министру, что отдельные члены коллегии недобросовестно относятся к своим обязанностям. Он ему даст добро! Всё у вас не то».