Наши за границей

Въ глубин подъзда стояла старушка хозяйка.

XXXVI

Забравшись къ себ въ пятый этажъ, а по-парижски — только въ «troisi`eme», супруги задумали напиться чаю съ бутербродами. То-есть задумала собственно одна Глафира Семеновна, ибо Николай Ивановичъ былъ совсмъ пьянъ и, снявъ съ себя пиджакъ и жилетъ, пробовалъ подражать танцовщиц изъ египетскаго театра, изображая знаменитый «Danse de ventre», но ничего, разумется, не выходило, кром того, что его качало изъ стороны въ сторону. Ноги окончательно отказались ему служить, и онъ проговорилъ:

— Мудреная это штука танцы животомъ, особливо при моей тлесности.

— Кончишь ты ломаться сегодня, или не кончишь! — крикнула Глафира Семеновна.

— Да за неволю кончу, коли ничего не выходитъ. Нтъ, должно быть, только т египетскія муміи и могутъ этотъ танецъ танцовать.

— Клоунъ, совсмъ клоунъ! И что это у тебя за манера дурака изъ себя ломать, какъ только выпьешь! — воскликнула Глафира Семеновна и стала звонить слугу въ электрическій колокольчикъ.

Позвонила она разъ, позвонила два, три раза, но все-таки никто не показывался въ дверяхъ.

— Спятъ тамъ вс, что-ли? — проговорила она. — Но вдь всего еще только одиннадцать часовъ.

Она позвонила въ четвертый разъ. Въ корридор послышались шаги и ворчанье, потомъ стукъ въ дверь и въ комнату заглянулъ старикъ-хозяинъ. Онъ былъ въ бломъ спальномъ колпак, въ войлочныхъ туфляхъ, въ ночной сорочк и безъ жилета.

— Qu'est-ce qu'il y a? Qu'est-ce qu'il y a? Qu'avez vous donc? — удивленно спрашивалъ онъ.

— Hy вулонъ буаръ дю тэ… Апорте ля машинъ дю те, ле тасъ е ля тэйеръ. Э анкоръ ле бутербродъ, — отнеслась къ нему Глафнра Семеновна.

— Comment, madame? Vous voulez prendre d h'e? Mais la cuisine est ferm'ee d'ej`a. Tout le rnond est couch'e… Il est onze heures et quart.

— Здравствуйте… Въ одиннадцать часовъ вечера ужъ и чаю напиться нельзя. Кухня заперта, вс спятъ… вотъ какіе парижскіе порядки, — взглянула Глафира Семеновна на мужа.- A я пить до страсти хочу.

— Что-жъ, Глаша, тогда мы бутылочку красненькаго съ водицей выпьемъ, — отвчалъ тотъ.

— Чтобъ я вамъ еще дома позволила пьянствовать? Нм за что на свт! Лучше ужъ вонъ холодной воды изъ графина напьюсь.

— Да какое-же тутъ пьянство, ежели красненькое вино съ водицей!..

— Молчите.

Старикъ-хозяинъ, видя такіе переговоры насчетъ чаю и замчая неудовольствіе на лиц постояльцевъ вообразилъ, что Глафира Семеновна, можетъ быть больна, хочетъ лчиться чаемъ, какъ вообще имъ только лчатся французы, и спросилъ:

— Etes-vous malade, madame? Alors…

— Какъ маладъ? Команъ маладъ? Здорова, даже очень здорова. Я сть хочу. Же ве буаръ е манже. Нельзя дю тэ, такъ апорте муа дю пянъ, дю беръ е де вьяндъ фруа. Же демандъ фруа. Ля кюзинье ферме, такъ апорте муа фруа. Ля вьяндъ Фруа…

— C'est impossible, madame. А pr'esent nous n'avons point de viande

— Какъ? И де вьяндъ фруа нтъ? Какой-же посл этого у васъ готель пуръ вояжеръ, ежели даже холоднаго мяса нтъ! Ну, ли вьяндъ нельзя, такъ фромажъ. Фромажъ и пянъ бланъ.

— Seulement jusqu'а neuf heures, madame, mais а pr'esent il est plus de onze heures, madame.- развелъ руками старикъ-хозяинъ.

— Только до девяти часовъ, видите-ли, можно что-нибудь състное получить, — опять взглянула Глафира Семеновна на мужа. — Ну, гостинница!

— Просто шамбръ-гарни здсь, — отвчалъ Николай Ивановичъ и прибавилъ:- Спроси бутылочку краснаго-то вина. Красное вино наврное ужъ есть. Ежели и кухня заперта, такъ вдь его ни варить, ни жарить.

— Понимаешь ты, я уже спрашивала холоднаго мяса и сыру — и то нтъ.

— А красное вино наврное есть. Французы его походя трескаютъ. Венъ ружъ, монсье… Апорте венъ ружъ, можно? — обратился Николай Ивановичъ къ хозяину.

Тотъ пожалъ плечами и отвчалъ:

— Oui, monsieur. Je vous procurerai…

— Видишь, видишь! Красное вино есть-же!

— Но вдь это только пойло. А я сть хочу. Понимаешь ты — сть! — раздраженно сказала Глафира Семеновна.

— Ну, такъ булки спроси, ежели ничего нтъ. Красное вино съ булочкой отлично!

— Же не манже, монсье, — опять обратилась къ хозяину Глафира Семеновна. — Ну, ле венъ ружъ. Бьенъ. И апорте муа хоть дю пянъ блянъ. Же не супе.

— Oh! que c'est dommage, que nous n'avons rien pour vous donner а manger, madame, — отвчалъ хозяинъ, покачавъ головой.- Mais du vin et du pain je vous apporterai tout de suite. Une bouteille [16]? — освдомился онъ

— Де… де… де! — закричалъ Николай Ивановичъ, понявъ, что спрашиваетъ хозяинъ, и показалъ ему два пальца, прибавивъ:- де бутель!

— Нонъ, нонъ. Энъ… Селеманъ энъ, — подхватила Глафира Семеновна и строго сказала мужу:- Не дамъ я теб напиваться! Хозяинъ недоумвалъ.

— Une bouteille ou deux? — спрашивалъ онъ.

— Энъ, энъ… — показала одинъ палецъ Глафира Семеновна.

Хозяинъ удалился и черезъ минутъ десять принесъ на поднос бутылку краснаго вина, два стакана, большой кусокъ хлба, кусочекъ масла и полдюжины персиковъ, прибавивъ:

— Voil`a, madame, c'est tout ce que nous avons `a pr'esent. Bonne unit, madame [17],- раскланялся онъ и исчезъ.

Глафира Семеновна принялась намазывать масломъ почерствлый уже съ утра хлбъ и съ горестью воскликнула: