Наши за границей

— Такъ этакъ ты, пожалуй, еще и черезъ часъ не кончишь съ выборомъ фасоновъ.

— Не знаю, право, не знаю. Выберу платье и потомъ мн нужно будетъ выбирать накидку. Я накидку какую-нибудь хочу себ купить для театра. Потомъ мн нужно шляпку… Нельзя-же быть въ Париж, да модной шляпки себ не купить.

Николай Ивановичъ досадливо заскоблилъ затылокъ.

— Такъ я-бы прошелся по магазину, да поискалъ-бы вчерашняго земляка. Наврное онъ бродитъ по магазину и ищетъ насъ. Я пойду и посмотрю его.

— Николай Иванычъ, я боюсь одна.

— Да чего-жъ теб бояться-то? Я приду къ теб. Вс покупки я здсь оставлю. Возьми ихъ къ себ за ширму.

Николай Ивановичъ всталъ со стула и отправился бродить по магазину. Не усплъ онъ пройти и трехъ отдленій, какъ натолкнулся на земляка. Землякъ стоялъ въ отдленіи непромокаемыхъ матерій и выбиралъ себ пальто.

— А почтеннйшій! Гд это вы пропадаете? А я васъ искалъ, искалъ и найти не могъ, — проговорилъ онъ при вид Николая Ивановича.

— Да вдь жена зашла въ отдленіе дамскихъ нарядовъ и застряла тамъ. И посейчасъ тамъ за ширмами сидитъ и фасоны себ выбираетъ. Съ бабами, сами знаете, бда… Землякъ! Не сходимъ-ли мы куда-нибудь выпить? Пить смерть хочется. А черезъ полчасика вернемся…

— Сходимъ, сходимъ. Тутъ вотъ какъ разъ противъ магазина есть кофейня.

Землякъ, не найдя себ по вкусу непромокаемаго пальто, отошелъ отъ прилавка и черезъ нсколько минутъ былъ вмст съ Николаемъ Ивановичемъ въ кофейн, находящейся противъ Луврскаго магазина.

— Пивка, что-ли, хватимъ? — спрашивалъ Николай Ивановичъ земляка.

— Зачмъ пивка? Въ Париж надо пить красное вино, — далъ отвтъ землякъ и приказалъ подать бутылку вина.

Они чокнулись. Зашелъ разговоръ, гд сегодня обдать, гд провести вечеръ.

— Вечеромъ-то-бы въ какое-нибудь этакое заведеньице попикантне, позанятне, позабористе, въ какой-нибудь кафе-шантанчикъ эдакій, гд разныя канашки черноглазыя поютъ, — съ улыбочкой и подмигнувъ глазомъ сказалъ Николай Ивановичъ. — Вдь, врно, есть такія заведенія.

— Какъ не быть! Такихъ заведеній много, но съ женой-то вамъ не удобно, жена-то вамъ помха, — отвчалъ землякъ.

— Такъ-то оно такъ, но жена моя баба походная.

— Какая-бы походная ни была, а все ужъ не дозволитъ вамъ развернуться съ какими-нибудь черноглазыми канашками, какъ вы выражаетесь.

— Это ужъ само собой.

— А въ Парижъ-то вдь только и прізжаютъ за этимъ. При жен вы, какъ тамъ хотите, все въ род какъ-бы на служб, все въ род какъ-бы въ подчиненіи, а безъ нея-то у васъ душа-бы раздалась. Погуляли-бы въ волю.

— Врно, врно.

— И угораздило это васъ, батенька, въ Тулу съ своимъ самоваромъ пріхать! — продолжалъ землякъ.

— Какъ такъ? То-есть это вы про что? — недоумвалъ Николай Ивановичъ.

— Какъ въ Тулу съ своимъ самоваромъ не здятъ, потому что тамъ ихъ много, такъ и въ Парижъ съ своей бабой не здятъ, потому что бабъ здсь не оберешься.

— Ахъ, вотъ вы про что. Да, да, это правильно. Ну, да ужъ обузу захватилъ, такъ длать нечего, отъ нея не отбояришься. Такъ гд-бы сегодня пообдать. Вы Парижъ знаете?

— Знаю. Бывалъ. Второй разъ здсь.

— Такъ вотъ порекомендуйте, гд-бы посытне. А то здшніе обды все какіе-то жидкіе.

Землякъ задумался.

— Ни разу не обдали у ротисьера? — спросилъ онъ Николая Ивановича.

— А что такое ротисьеръ?

— Жарильщякъ, по нашему, жарковникъ, спеціалистъ по жареному, по жаркому. Большая закусочная лавка эдакая. Не пугайтесь, не пугайтесь, не на манеръ нашей петербургской закусочной лавки, а нчто шикарное. Выберемъ мы себ хорошій кусокъ мяса, хорошую птицу — и тутъ-же при насъ спеціалистъ этотъ для насъ все это и зажаритъ.

— Что-жъ, это хорошо. Можно выбрать побольше и ужъ насться до отвалу. А то въ здшнихъ ресторанахъ подаются порціи меньше воробьинаго носа. И индйку зажарить можно?

— Цлаго борова зажарятъ.

— Вотъ и оглично. Ну, а театръ, театръ? Только что-нибудь позабавне.

— Въ Американскомъ цирк были? Джигитовку и сраженіе дикихъ индйцевъ видли?

— Гд-же видть, батенька, коли мы всего три дня въ Париж.

— Такъ вотъ и подемте туда. Это за городомъ… Такъ въ циркъ?

— Индйку сть въ закусочную и индйцевъ глядть въ циркъ. Хорошо.

Выпивъ бутылку краснаго вина, земляки опять отправились въ Луврскій магазинъ.

Глафира Семеновна попрежнему все еще возилась за ширмами съ продавальщицей.

— Глаша! Ты здсь?

— Здсь, здсь… Вообрази, все еще фасона настоящимъ манеромъ не могу себ выбрать, — отвчала Глафира Семеновна изъ-за ширмы.

LVII

Выбирая въ Луврскомъ магазин для себя наряды, Глафира Семеновна провозилась цлый день. Былъ четвертый часъ, когда она, окончивъ примрку, ршила, что ей взять. Выбраны были роскошный корсетъ, соръ де-баль, два платья и шляпка. На отличавшуюся нкоторою дородностью Глафиру Семеновну готовыя платья не были вполн впору, продавальщицы ршили ихъ передлать и черезъ день прислать къ Глафир Семеновн въ гостинницу вмст со всмъ купленнымъ ею въ магазин товаромъ. Николай Ивановичъ расплатился и тотчасъ-же заговорилъ объ обд.