Наши за границей

— Херъ… Бите… — обратился къ нимъ Николай Ивановичъ. — Васъ истъ дасъ? Берлинъ?

— O, ja. Mann sann auch nach Berlin fahren, — далъ отвѣтъ толстякъ.

— Берлинъ? Слава тебѣ, Господи!

Заглянулъ въ вагонъ кондукторъ и спросилъ билеты. Посмотрѣвъ на билеты супруговъ, онъ сказалъ:

— Zu Dirschau müssen Sie umste igen.

— Глаша! Что онъ сказалъ?

— Песъ его знаетъ, что, — отвѣчала жена и задала вопросъ кондуктору:- Берлинъ?

— Ja, ja… Aber in Dirschau werden Sie umsteigen, — повторилъ кондукторъ. — Этотъ вагонъ отъ Диршау пойдетъ на Данцигъ, а въ Диршау вы сядете въ другой поѣздъ, который пойдетъ въ Берлин, — прибавилъ онъ также по-нѣмецки, но супруги изъ всего этого поняли только слово «Берлинъ».

— Не ошиблись: Берлинъ, — кивнулъ женѣ Николай Ивановичъ.

Свистокъ, отклики на паровозѣ и поѣздъ помчался.

— Любопытно-бы было знать, въ которомъ часу мы будемъ завтра въ Берлинѣ? — говорила Глафира Семеновна мужу.

— A ты понатужься да и спроси вотъ y этого толстенькаго нѣмца. У него лицо основательное.

Глафира Семеновна сообразила, безвучно пошевелила нѣсколько разъ губами и спросила:

— Берлинъ ви филь уръ?

— Ganz genau, Madame, kann ich nicht sagen. An Morgen werden Sie in Berlin sein.

— Что онъ, Глаша, говоритъ?

Глафира Семеновна, понявшая только слово «моргенъ» и переведшая его по-русски словомъ — «завтра», отвѣчала:

— Говоритъ, что завтра, a про часъ ничего не сказалъ. Что завтра-то, такъ мы и сами знаемъ.

— Такъ ты переспроси. Или постой, я переспрошу. Берлинъ ви филь уръ?

Нѣмецъ развелъ руками.

— Um wie viel Uhr, das weiss ich nicht, aber ich weiss nur, dasz am Morgen früh…

— Тьфу пропасть! Опять: завтра.

На слѣдующей станціи тотъ-же вопросъ былъ предложенъ кондуктору. Кондукторъ отвѣчалъ по-нѣмецки;

— Я ѣзжу до Данцига. Это другая вѣтвь. Про Берлинъ не могу сказать, — и опять прибавилъ слово «моргенъ», то есть «утромъ», но супруги опять-таки перевели это слово словомъ «завтра».

И опять помчался поѣздъ, останавливаясь на минуту и на двѣ на станціяхъ. Въ вагонъ заглядывали кондукторы, простригали, отрывали клочки и цѣлые билеты изъ книжки прямого сообщенія и всякій разъ предупреждали, что въ Диршау придется пересѣсть въ другой поѣздъ, твердя: «шт Dirshau müssen Sie umsteigen». Супруги затвердили уже и слова «Диршау» и «умштейгенъ», но все-таки не могли понять, что они обозначаютъ.

— Чортъ его знаетъ, что онъ такое говоритъ: «дырша да умштейгенъ»! — разводилъ всякій разъ руками Николай Ивановичъ и съ досады плевалъ.

— Не горячись, не горячись. Вѣдь уже всѣ въ одинъ голосъ говорятъ, что ѣдемъ мы въ берлинскомъ вагонѣ и въ Берлинъ, стало быть, горячиться тутъ не-чего. Пускай ихъ, что хотятъ говорятъ. Только бы благополучно доѣхать, — останавливала его Глафира Семеновна, стараясь успокоить.

Супругъ, наконецъ, успокоился, и началъ дремать.

IX

Черезъ нѣсколько минутъ поѣздъ остановился.

Застукали желѣзные молотки о чугунныя колеса вагоновъ, засуетились кондукторы, распахивая дверцы вагоновъ купэ. Слышались возгласы: «Dirschau, Dirschaul Drei Minuten»… Глафира Семеновна спокойно сидѣла около открытой двери купэ и смотрѣла на платформу, по которой сновали носильщики съ багажомъ, катились телѣжки съ ящиками и тюками, суетилась публика, размахивая руками съ зонтиками, баульчиками, связкой пледа. Николай Ивановичъ спалъ, похрапывая самымъ аппетитнымъ образомъ. Вдругъ къ ихъ купэ подбѣжалъ кондукторъ, нѣсколько минутъ тому назадъ ревизовавшій ихъ билеты, и поспѣшно воскликиулъ, обращаясь къ Глафирѣ Семеновнѣ:

— Madame, was sitzen Sie denn? Sie reisen nach Berlin, also hier müssen Sie umsteigen! Das ist schon Dirschau.

Глафира Семеновна ничего не поняла и, не шевелясь, смотрѣла во всѣ глаза.

— Dirschau! Miïssen umsteigen! — повторилъ кондукторъ и сдѣлалъ жестъ, приглашающій ее выйти изъ вагона. — Schneller! Schneller! Umsonst werden Sie nach Danzig fahren.

— Коля! Да проснись-же! Смотри, что онъ говоритъ! — засуетилась Глафира Семеновна, расталкивая мужа.

Тотъ проснулся и потягивался. Кондукторъ кричалъ: «schnell, schnell» и показывалъ, что надо выходить изъ вагона.

— Коля! Да прочухайся-же! Онъ махаетъ и показываетъ, чтобы мы выходили изъ вагона, — продолжала Глафира Семеновна, — Поломалось что-нибудь, что-ли?

— Да почемъ-же я-то знаю! — зѣвалъ Николай Ивановичъ во всю ширину рта. — Спроси. Вѣдь ты все-таки лучше меня знаешь нѣмецкій языкъ.

— Виръ инъ Берлинъ, — сказала кондуктору Глафира Семеновна.

— Ja, ja. Nach Berlin. Also hier müssen Sie umsteigen und weiter fahren. Gott im Himmell Was thun Sie denn? Es bleibt nur eine Halbe Minute. Weg von Waggon.

И опять жестъ, приглашающій выйти изъ вагона. Николая Ивановича кондукторъ даже схватилъ за руку и протянулъ къ двери.

— Чортъ его знаетъ, куда онъ меня тащитъ? — упирался тотъ. — Пріѣхали, что-ли? Херъ кондукторъ, Берлинъ?

— Ja, ja… Berlin… Schneller! Schneller!

— Глаша! Вообрази, въ Берлинъ пріѣхали! Вотъ такъ штука! — восклицалъ Николай Ивановичъ, вытянутый уже кондукторомъ на платформу.

— Да что ты!

— Schneller, schneller, Madame! Uni Gottes willen, schneller.