Наши за границей

— Хотель какой-нибудь. Дан хотель… — сказала Глафира Семеновна.

— Quel hôtel, madame?

— Ах ты, боже мой! Да я не знаю — кель. Же не се па. Николай Иваныч, кель?

— Да почем же я-то знаю!

— Все равно, коше. Се тегаль, кель. Ен хотель, нам нужно шамбр… и де ли…

— Je comprends, madame. Mais quel quartier désirezvous?

— Глаша! Что он говорит?

— Решительно не понимаю. Ен шамбр дан хотель. Ну вояжер, ну де Рюсси…

Стоящий тут же городовой сказал что-то извозчику. Тот покачал головой и поехал легкой трусцой, помахивая бичом не на лошадь, а на подскакивающих к окнам кареты мальчишек, блузников с какими-то объявлениями, с букетами цветов. Минут через десять он остановился около подъезда и крикнул:

— Voyons!..

Выскочил лакей в черной куртке и переднике чуть не до земли.

— Une chambre pour les voyageurs! — прокричал извозчик лакею. Тот отрицательно покачал головой и отвечал, что все занято.

— Ен шамбр авек де ли… — сказала Глафира Семеновна лакею.

— Non, madame… — развел тот руками.

Извозчик потащился дальше. Во второй гостинице тот же ответ, в третьей то же самое, в четвертой даже и не разговаривали. Выглянувший на подъезд портье прямо махнул рукой, увидав подъехавшую с багажом на крыше карету. Супруги уже странствовали более получаса.

— Нигде нет комнаты! Что нам делать? — спросил жену Николай Иванович.

— Нужно искать. Нельзя же нам жить в карете.

Извозчик обернулся на козлах, заглянул в переднее стекло кареты и что-то бормотал.

— Алле, алле… — махала ему Глафира Семеновна. — Ен шамбр… Ну не пувон сан шамбр… Надо шерше анкор хотель.

В пятой гостинице опять то же самое. Портье выглянул и молча махнул рукой.

— Что за незадача! — воскликнул Николай Иванович. — Глаша! Ведь просто хоть караул кричи. Ну, Париж! Попробую-ка я на чай дать, авось и комната найдется. Мусье! Мусье! — махнул он торчащей в стекле двери фигуре портье и показал полуфранковую монету.

Тот отворил дверь.

— Вот на чай… Прене… — протянул Николай Иванович портье монету.

— Се пур буер… — поправила мужа Глафира Семеновна. — Прене и доне ну зен шамбр.

— Nous n’avons point, madame… — отвечал портье, но деньги все-таки взял.

— Же компран, же компран. А где есть шамбр? У шерше?

Портье стал говорить что-то извозчику и показывал руками. Снова поехали.

— Великое дело — давание на чай! — воскликнул Николай Иванович. — Оно развязывает языки… И помяни мое слово, сейчас комната найдется.

Извозчик сделал несколько поворотов из одной улицы в другую, въехали в какой-то мрачный переулок с грязненькими лавочками в громадных серых шестиэтажных домах, упирающихся крышами в небо, и остановились около неказистого подъезда. Извозчик слез с козел, направился в подъезд и вышел оттуда с худенькой старушкой в белом чепце.

— Ен шамбр авек де ли… — обратилась к ней Глафира Семеновна.

— Ah, oui, madame… Ayez la bonté de voir seule ment[9], — отвечала старушка и отворила дверцу кареты.

— Есть комната! — воскликнул Николай Иванович. — Ну, что я говорил!

Супруги вышли из кареты и направились в подъезд.

Восемь франков — это сколько?

В подъезде на площадке висели карты с расклеенными афишами цирка, театров, Petit Journal. Пахло чем-то жареным. Налево от площадки была видна маленькая комната. Там за конторкой стоял старик в сером потертом пиджаке, с серой щетиной на голове, в серебряных круглых очках и в вышитых гарусом туфлях. Старушка в белом чепце предложила супругам подняться по деревянной узкой, чуть не винтовой лестнице.

— Кель этаж? — спросила ее Глафира Семеновна.

— Troisième, madame, — отвечала старушка и бойко пошла вперед.

— В третьем этаже? — переспросил Николай Иванович жену.

— В третьем. Что ж, это не очень высоко.

— Раз этаж, два этаж, три этаж, четыре этаж, — считал Николай Иванович и воскликнул: — Позвольте, мадам! Да уж это в четвертом. Зачем же говорить, что в третьем! Глаша, скажи ей… Куда же она ведет?

— By заве ди — труазьем… — начала Глафира Семеновна, еле переводя дух. — А ведь это…

— Oui, oui, madame, le troisième… Encore un peu plus haut.

— Еще выше? Фу-ты, пропасть! Да она нас на каланчу ведет. Ведь это уж пятый!.. Глаша…

— Сянк, мадам, сянк… — старалась пояснить старушке Глафира Семеновна.

— Mais nоn, madame, c’est le troisième… — стояла на своем старуха и ввела в коридор.

— Фу, черт! Да неужто мы этажей считать не умеем?! Пятый… Скажи ей, Глаша, что пятый.

— Да ведь что ж говорить-то? Уверяет, что третий.

Старушка распахнула дверь из коридора в комнату и сказала:

— Voila, monsieur…

Николай Иванович заглянул и воскликнул:

— Да ведь это клетушка! Тут и одному-то не поместиться. И наконец, всего одна кровать! Нам нужно две кровати.

— Де ли… де… — пояснила старушке Глафира Семеновна.

— Oui, madame… Je vous mettrai…

— Говорит, что поставит вторую кровать.