Насилие истиной

Перед мысленным взором Кирилла отчетливо предстала съемочная площадка: все внимание приковано к Олегу с питоном. Напольский неслышно отступает назад, и вот он уже за бутафорскими стенами парижского ресторана. Оглянулся — никого. Все, словно завороженные кролики, смотрят на удава. Надел перчатки, вынул из бокового кармана пиджака чехол со стрелой. Прокрался за ширму. Место съемок было ярко высвечено, остальная часть павильона тонула в легком полумраке. Выпрямился, прицелился в секунду, бросил, не особенно веря в успех… и тут же назад… Все ошалели, замерли, он первым поспешил на помощь… А потом, так кстати, списали ЧП на актерских детей. Никита ликовал. Нет! Сначала испугался. Страшно, до тошноты. Он — убийца! Все что угодно мог бы совершить он в жизни, но не убить! Верил в это, знал! И вдруг! Как же это произошло? «Случайно! — ответил он сам себе. — Пошутил, поставил на случай…» И принялся выискивать причину «шутки». Истинную причину вычеркнул, словно не было. И так поначалу хорошо получилось, что даже обрадовался. Но истина стала приходить. Страшная, как вопрос в саване. Встанет, посмотрит и скроется. А он ей в пику — «Хотел перед Светкой героем предстать — друга на глазах спасти! Да каждый мечтает кого-нибудь спасти, только случая не представляется…» Вот он сам и подстроил случай… Кто ж знал, что так обернется!

А потом все помчалось, завертелось, как он того желал. Нарасхват! Гарри Бахарев убедительно попросил взять репертуар Ветрова. Два режиссера утвердили его на роли, в которых, без сомнения, мечтали видеть Олега. «Ничего, привыкнете ко мне!» — мысленно посмеивался Напольский.

Светка на плечо голову опускала, печалью снедаемая… Однажды так опустила, что проснулись на шелковых подушках… И вдруг, словно смерч — Жаклин! Тогда на даче, как увидел в зеркале ее искаженное торжествующей злобой лицо, руки, сотрясающие воздух, направленный на него немигающе-черный взгляд, — понял: эта стерва что-то знает! Проверил — точно! Каким-то образом старая кикимора добилась утверждения на крохотную роль ресторанной певички и случайно увидела его шутку со стрелой.

Действовать решил немедленно. Во время всеобщего визита на дачу потихоньку вытащил ключи от ее квартиры. Все обыскал: ни листка, ни дискеты. «Тем лучше, — подумал, — убью гадину — и делу конец!»

Ночь седьмого июня выдалась странная… всех всколыхнула… словно шептала ласково-коварными синими губами: «Сегодня! Сегодня!»

…Марианна с концерта бежала, чтобы с Валуевым встретиться. Тот, позабыв приличия, покинул важный банкет в клубе…

Светлана в постели ворочалась, злилась, заливала слезами одиночество, от которого никакими деньгами не откупишься…

Роскошный автомобиль Эдуарда Крылова, словно конь, почуявший неладное, остановился, как вкопанный, посреди дороги. Фантастика! А ночь седьмого июня все не унималась. Продержала Крылова, потом отпустила…

Гарри Бахарева задержала в театре. Ни с кем не дала встретиться по пути домой. Никто даже не позвонил, в то время как обычно он едва поспевал от сотового к обычному переходить…

Илону Крылову ночь дома оставила. Хотела она пойти в гости к знакомой, та звала очень, да что-то затосковала. Все одно и то же: и лицо знакомой, хищно-ласковое, и муж ее, неудачник журналист, надоедающий просьбами о помощи, и девочка их, мечтающая о загранице и льнущая к Илоне в надежде получить очередной подарок…

А вот Валерия Бахарева веселилась! Пила и не хмелела. Мысли там были, на даче. Все мерещилось, как Виктор будет убивать Жаклин. «Хоть бы не душил, лучше уж из пистолета…» Искажается испугом лицо Леры, сердце бешено бьется, хватает скорей рюмку — опрокидывает, — легче…

Виктор! Все подготовил заранее. Еще днем, когда милиция почти не останавливает машины, отвез пистолет с глушителем в надежное место. В леске небольшом дерево с секретом у него было. А лесок, — как раз по дороге к дачному поселку… Поэтому и выехал спокойно, ровно в одиннадцать вечера. Настроение — рабочее. «Получу деньги и махну в Дагомыс! Отдохну, отдышусь…» и на такой вот блаженной ноте едва руль удержал. Ни с того ни с сего повернуло его «Хонду» и выбросило на обочину. Оказалось, «Газель» на него налетела. Несколько минут двинуться даже не мог. Грудь болела, и голова кружилась. Милиционеры помогли. Дверь заклинившую открыли, вывели. Врач «скорой помощи» глянул и велел уложить его на носилки: «Сотрясение мозга!»…

Мучимый жаждой проснулся в солнечный день после очередного запоя Николай Лютаев. Встал. Почесался основательно. Прошел к холодильнику, открыл — пусто. Вытащил из-под стола бутылки — ни в одной даже капельки на донышке не осталось. Перетрусил все карманы — одна мелочь. Оглядел мрачным взглядом свою квартиру: «Артисту выпить не на что! — подумал, и подкатила злоба прямо к мучимому жаждой спиртного горлу. — А Жаклинка шикует! Тянет с этой миллионерши деньги! Живет на ее набитой до отказа всяким барахлом даче. Книги пишет! Курица драная!»