Насилие над разумом

Ван дер Лабб впоследствии был признан виновным и казнен. Когда суд был закончен, мир начал понимать, что он просто был козлом отпущения. Нацисты сами сожгли здание Рейхстага дотла и организовали преступление и суд так, чтобы они смогли возглавить Германию. Позднее мы поняли, что Ван дер Лабб был жертвой дьявольски умного применения медицинских знаний и психологической техники во вред, с помощью которых он был преобразован в полезный, пассивный, послушный автомат, который ответил просто "да" или "нет" его следователям во время большинства сессий суда. В некоторые моменты он угрожал оставить свою принужденную роль. Еще тогда появились слухи, что человек был введен в подчинение, хотя мы никогда не были уверенны в этом.

(ЗАМЕТКА: психиатрический отчет о случае Ван дер Лабба опубликован Бонхёффером и Зуттом. Хотя они были незнакомы с "синдромом промывки мозгов" и не инструктированы их политическим фюрерами, они дают хорошее описание о патологическом, безразличном поведении и его серьезное изменение настроения. Они отрицают использование наркотиков.)

Между 1936 годом и 1938 годом мир стал более тонко ощущать очень реальную опасность систематизированного умственного принуждения в области политики. Это было периодом хорошо запомнившихся Московских чисток. Было почти невозможно полагать, что преданные старые Большевики, которые отдавали себя революционному движению, внезапно превратились в трусливых предателей. Когда один за другим, каждый из обвиняемых признался и покаялся, главное реакцией стала большая демонстрация обмана, означающая для не коммунистического мира только как пропагандистское движение .

Тогда стало очевидно, что надвигалась намного худшая трагедия. Взятые на пробу люди когда-то были людьми. Теперь они систематически становились марионетками. Их кукольники задавали тон и управляли их действиями. Когда время от времени через завесу проникали новости, о том как крепкие, твердые революционеры становились послушными, обвиняли сами себя как бараны, во всем мире начали рушиться последние остатки веры в свободное сообщество, которое вероятно будет построено в советской России

В последние годы спектакли с признаниями в нейтральных преступлениях стали все больше распространяться. В список входят от коммунистов до не коммунистов и анти-коммунистов и включает людей таких типов как чешский Большевик Рудольф Сланский и венгерский кардинал, Джозеф Миндсзенти.

Умственное принуждение и вражеская оккупация

Те из нас, кто жил в оккупированных нацистами странах во время Второй мировой войны, изучили чтобы  хорошо понимать, как люди могли быть вынуждены давать ложные признания и предавать тех кого они любили. Сам я родился в Нидерландах и жил там, пока нацистская оккупация не вынудила меня сбежать. В первые годы оккупации, когда мы услышали первые описания свидетеля происходившего во время нацистских допросов захваченных рабочих из сил сопротивления, мы были напуганы и встревожены.

Первая цель Гестапо состояла в том, чтобы вынудить заключенных под пыткой предать своих друзей и сообщить о новых жертвах к дальнейших пыток. Коричневые Рубашки требовали имена и еще больше имен, не затруднялся выяснять, дали ли им ложные показания под давлением террора. Я помню очень ясно одну встречу, проведенную небольшой группой партизан, чтобы обсудить растущий страх и ненадежность. Все на той встрече могли ожидать упоминания и попадания в Гестапо на некоторое время. Должны мы быть в состоянии выдержать нацистское обращение или мы стали бы также вынуждены стать информаторами? Этот вопрос задавали анти-нацисты во всех оккупированных странах.

В течение второго года оккупации мы поняли, что было лучше не находиться на связи друг с другом. Больше чем два контакта были опасны. Мы пытались найти, какая медицинская и психиатрическая профилактика укрепляет нас от ожидаемой нацистской пытки. Фактически, я сам провел некоторые эксперименты, чтобы определить, укрепят ли наркотики нас против боли. Однако, результаты были парадоксальны. Наркотики могут создать нечувствительность к боли, но их расслабляющее действие в то же самое время делает людей более уязвимыми для умственного давления. Даже тогда мы знали, также, как и непосредственно нацисты, что это не было прямой физической болью, которая ломает людей, но это было непрерывным оскорблением и умственной пыткой. Одному из моих пациентов, который был подвергнут такому допросу, удалось оставаться спокойным. Он отказался ответить на единственный вопрос и наконец нацисты отпустили его. Но он не восстановился от этого ужасающего опыта. Он едва говорил даже когда вернулся домой. Он просто сидел в горечи, полный негодования и через несколько недель он умер. Его убили не физические раны; это было комбинацией страха и раненой гордости.