Насколько прочно Основание

— Да, и обеспечить место, где любой из наших братьев, кто в этом нуждается, может найти место, чтобы перевести дух, — сказал отец Абел, вступая в разговор и улыбаясь Пайтиру. — Или, если уж на то пошло, где кто-то, рекомендованный одним из наших братьев, может перевести дух. Если быть до конца честным, это действительно главная причина нашего существования, отец. О, работа, которую мы выполняем, в высшей степени достойна того, чтобы ее выполнять, и люди, среди которых мы ее выполняем, так же достойны — и так же необходимы — как и любой из детей Божьих. Но правда в том, что в некотором смысле Сент-Жерно на самом деле… ну, эгоистичный, наверное, было бы слишком сильным словом, но оно подходит ближе всего. Мы предлагаем место, где люди, которые слишком увлечены повседневной гонкой, пытаясь разобраться в Божьих делах в его мире, могут отступить и на время приложить свои руки к его работе. Где они могут участвовать в простых пастырских обязанностях, которые в первую очередь призвали их к служению Богу. Это одна из причин, по которой братья святого Жерно не делают различий между другими орденами. Мы открыты для бедардистов, паскуалатов, лангхорнитов… — Он пожал плечами. — Я уверен, что вы видели представителей почти всех орденов даже во время вашего относительно короткого пребывания у нас.

— Да, видел, отец, — ответил Пайтир, но его глаза сузились, и он говорил как человек, тщательно подбиравший слова — возможно, даже свои мысли. — Я заметил это, и также заметил, что не видел никаких шулеритов.

— Нет, ты и не мог. — Если Жастроу и был ошеломлен наблюдением Пайтира, он не подал виду. Вместо этого он склонил голову набок и мягко улыбнулся младшему священнику. — Однако, отец Пайтир, вы, вероятно, видели гораздо больше шулеритов, чем я. Я не хочу проявить неуважение, но неужели вы действительно думаете, что большинству из них понравилась бы атмосфера Сент-Жерно… или близкая по духу?

— Вероятно, нет, — признал Пайтир и печально покачал головой. — Я думаю, что мой отец и дядя Хауверд сделали бы это, но, боюсь, вы правы насчет большей части ордена. Что, полагаю, скорее подводит меня к вопросу о том, почему архиепископ Майкел решил, что это подходящее место для меня.

— Я не возьму на себя смелость говорить от имени архиепископа, — ответил Жастроу, — но это может быть потому, что вы не очень похожи на большинство шулеритов. Опять же, не хочу проявить неуважение к вашему ордену, отец, но мне кажется, что во многом из того, что он делает, присутствует довольно авторитарное мышление. Я склонен думать, что это, вероятно, неизбежно, конечно, учитывая характер обязанностей инквизиции. Но я надеюсь, вы простите меня за указание на то, что вы — и, судя по тому, что я слышал, ваш отец — верите, что основой истинной дисциплины должна быть любовь, и что она должна быть смягчена состраданием и мягкостью. И судя по тому, что я видел в вас во время вашего визита к нам, это почти наверняка то, что в первую очередь привлекло вас к священству. Если уж на то пошло, — он посмотрел прямо в глаза Пайтиру, — это также причина, по которой вы были так злы, когда впервые пришли к нам, не так ли?

Вопрос прозвучал так мягко, что застал Пайтира почти врасплох, и он обнаружил, что кивает еще до того, как по-настоящему переварил его.

— Да, это так, — признал он. — Архиепископ Майкел осознал это еще до того, как я был готов признаться в этом даже самому себе. И вы, и отец Жон — все братья — помогли мне понять, насколько это было глупо с моей стороны.

— Ну, теперь я полагаю, что это отчасти зависит от причин вашего гнева, — сказал Биркит.

Библиотекарь вошел в комнату из-за спины Пайтира, и интендант повернулся на своей скамье, когда Биркит медленно и со скрипом прошел по полу, тяжело опираясь на трость. Пайтир начал вставать, чтобы предложить свое место, но библиотекарь положил ему на плечо узловатую руку и покачал головой.

— О, оставайся на месте, юноша! Если я решу, что мне нужно где-нибудь посидеть, я уберу с дороги одного из этих праздных бездельников. На самом деле…

Он ткнул Фойера концом трости, и гораздо более крупный и гораздо более молодой раздающий милостыню поднялся со смешком.

— Я должен проверить кухню, — сказал он, задирая нос. — Что, конечно, является единственной причиной, по которой я так покорно уступлю свое место.

— О, мы все знаем, какой ты «кроткий»! — сказал Биркит. — А теперь беги. Мне нужно поговорить с молодым Пайтиром.

— В Писании уделяется большое внимание тирании власти, — заметил Фойер, ни к кому конкретно не обращаясь. — Интересно, почему оно уделяет гораздо меньше внимания тирании старости?

— Потому что это не тирания. Это просто избыток здравого смысла.

Фойер рассмеялся, ласково тронул Биркита за плечо и откланялся, когда библиотекарь усадил свои все более хрупкие кости на освободившееся место.