Наследие

– А-а-а! – Наместник откинулся на спинку кресла. – Самозванец! Вот и не пришлось тебя ловить. Сам явился. Взять его!

Никто из стражи даже не пошевелился. Печатка на пальце Белого горела линиями Силы крови. Белый усмехнулся. Повернулся к Ронгу:

– Он твой. Ты знаешь, что искать. ЕМУ тоже будет интересно.

Наместник рухнул с кресла, трясясь в припадке, пенясь слюной.

– Падаль! – Пнул ногой корчащееся тело Белый. Он подошел к креслу, что символизировало саму власть княжества Лебедя.

– Собрать Совет? – склонился придворный.

– Рано. Хотя… Собирай! Что не послушать умных и зрелых мужей. Пусть научат юного княжича уму-разуму. Научат, как довести дело до крайности. И… это… покои мои готовы?

– Да, князь! Ваши прежние покои. А также покои князя, – опять склонился приказчик.

– А! Тогда лучше – к отцу. У него ванна больше. Людей моих разместить подле.

– Будет исполнено! – Еще ниже склонился приказчик. Он бы и на колени упал, как любил наместник, хребет не лопнет, но помнил, что Старый Лебедь не любил этого. А сын пошел в отца.

Совет, с первых же слов, перешел в крик.

– Что ты творишь, княжич! – кричал, потрясая пудовым кулаком, добротный и статный муж, глава Дома Селезней, Старший Топор Дома Лебедя. – Эта плесень из-за хребта и так сожрала нас всех! Ты же пустил вообще всех подряд! Да еще и злодейски взял свою же крепость!

– Познакомьтесь, други, это – Селезень, княжьей крови человек. Муж простой и прямой, как мой клинок, – сказал Белый, поворачиваясь к своим спутникам, стоящим за его спинкой кресла, – им мест за столом Совета не определили, а потом ответил Селезню: – Моя крепость открывает мне ворота. А теперь подскажи мне, Старший Топор, почему до сих пор не начат набор новиков? Где наши полки? Как ты собираешься защищать наши земли от сотни тысяч людоедов?

Селезень застыл с поднятым кулаком. Вздохнул, покраснел, грохнул кулаком по столу, сел, выдохнул, насупился.

Встал другой человек.

– Это Краб, – представил его Белый, – казначей моего Дома. Он нам сейчас объяснит, почему в казне моей мыши повесились.

Краб закашлялся. Да так и сел.

– Что замолчали? – спросил Белый. – Кто мне объяснит, что тут происходит? Вас десятки. Здоровы, упитаны, богато одеты. Значит, дела ваши в порядке. Тогда почему я ничего не понимаю? А? Вы же – Совет княжества. Вы же должны мне помогать? Чем? Молчанием?

– Дозволь, князь! – поднялся Водин, глава Дома Окуней.

– Да, конечно, только погоди секунду… – Белый выставил палец, слушая шепот одного из своих подручных.

Двери Зала Совета открылись, впуская целую толпу людей. Купцы, главы гильдий, глава Банка, смотритель причалов, рулевой Дома.

– Я посчитал неправым, что на этом Совете не присутствуют те, кому принадлежит этот город, – пояснил Белый, обратился к вошедшим: – Проходите! Прошу извинить нас, но придется постоять. Мы постараемся быстро. Продолжайте, уважаемый!

Водин, косо смотря на безродный сброд, пригнанный по велению сумасбродного княжича, кашлянул в кулак, заговорил, степенно и неспешно, как пристало говорить знатному и весьма важному мужу, облеченному тяглом власти:

– Слухи ходили разные. И о тысячах. И о тысячах тысяч. И о людоедах. Но не основываться же на слухах? А письмо твое, княжич, мы получили, но прости меня, как мы могли поверить? Погибший княжич пишет откровенный бред и требует невозможного! В тот момент, когда тут все пошло прахом!

– Ах, вот оно что! – Белый откинулся на спинку и закрыл глаза.

Ему стало невыносимо тоскливо продолжать это представление.

«А, собственно, почему надо играть это представление?» – подумал Белый и, не открывая глаза, положения тела не меняя, стал говорить, нудно, размеренно, как бы размышляя вслух:

– Слухи. А соглядатаев у вас нет. Егерей – тоже. Купцы тут не ходят. И некому собрать эти сведения и обдумать. Как же вам скучно живется, господа! То, что за год Змеи съели не только свои земли, но и всех соседей, ничего страшного. Бывает! Сколько должно быть воинов, магов, чтобы брать штурмом города? Одновременно – в разных местах страны. Быстро брать. А? Не думали об этом. Но вы же – не глупые люди. Умеете думать. Значит, думали о другом. Ну, бывает! Дома ведут вечную тяжбу друг с другом, кто с каких земель и городов будет кормиться, кто каких купцов грабить, хм, сборы накладывать. Это нормально. То, что гибнут одно за другим поселения, уже не других Домов, а прямо Дома Лебедя, – плевать. Тут же – беда! Купцы не приходят. Золота не стало! А то, что север просто съеден людоедами, бывает. Человек человека ест. Эка невидаль! Вы сами это делаете мастерски. Съедаете друг друга, деля управление над рынками и пристанями. Люди Лебедя за хребтом умирают, сражаясь с врагом, вопят вам, просят помощи. Да кто они такие? Захребетники поганые!

Белый открыл глаза, встал. В Зале – тишина. Казалось, никто не дышит.