Наследие

Софи всегда было так легко убедить себя, что такой парень, как Фитц Васкер, никогда не заинтересуется кем-то настолько странным, как она. Но каждый раз, когда он приносил ей какой-нибудь милый, заботливый подарок, который доказывал, как хорошо он ее знает, она думала… может быть, он мог бы.

— В любом случае, — сказал он, и она поняла, что, вероятно, должна была ответить на его другое заявление. — Извини, что в последнее время уронил мяч на раздачу подарков.

— Тебе не нужно извиняться…

— Но я хочу, — настаивал он, мягко помогая ей сесть так, чтобы они могли смотреть друг на друга. — Я совершенно точно собирался принести тебе кое-что вчера, после объявления Регентов Советом. Но мама запланировала весь этот ужин для Бианы, и отец Кифа уговаривал меня приехать и поработать над новыми воспоминаниями, а потом я боялся, что будет слишком поздно, и ты будешь спать, и…

— Все в порядке, — заверила его Софи. — Ничего особенного в этом не было.

Или, по крайней мере, так она говорила себе с тех пор, как пропустила важное объявление.

Она пыталась уйти… вот почему она потащилась вниз. Но как бы ей ни было неприятно это признавать, Сандор был прав, затащив ее обратно в постель. Она определенно не могла стоять в причудливом платье с короной на голове и слушать, как Совет отвечает на все вопросы о договоренности.

Она бы точно потеряла сознание.

Так что вместо этого она была таинственно отсутствующим руководителем группы.

Той, о которой все, наверное, гадали. Шептались…

— Вот, — сказал Фитц, отвлекая ее взгляд крошечной серебряной коробочкой, перевязанной шелковой бирюзовой лентой. — Это то, что я хотел принести вчера.

Софи надеялась, что он не заметил, как дрожали ее руки, когда она развязывала бант и открывала крышку…

— У тебя ведь есть браслет-оберег? — спросил Фитц, когда Софи взяла в руки замысловатый серебряный амулет — воющий страшный волк, совсем как ее регентская нашивка.

— Есть. — Она носила его не очень часто, потому что Грэйди и Эделайн купили его после того, как ее похитили, когда они думали, что распространят свою ежегодную традицию амулетиков на другую потерянную дочь.

Но это не делало его менее продуманным и удивительным подарком.

Это было прекрасно.

Прямо как Фитц…

— Мне нравится, — сказала она ему, надежно запихивая крошечного волка обратно в коробку и желая придумать что-нибудь более значимое, чем: — Большое спасибо.

Но она не была идеальна… особенно когда дело касалось романтических жестов.

К счастью, Фитц, казалось, ничего не заметил.

— Не благодари меня пока! Есть еще один подарок… и особенный. Таким особенным он становится от речи. — Фитц нежно обнял ее за плечи, ожидая, что она встретится с ним взглядом. — Знаю, что эти отношения между парнем и девушкой даются тебе нелегко. Не качай головой… мы оба это знаем. И это нормально. Я понимаю. И уверен, что ты помнишь, как я говорил тебе, что мы пойдем в твоем темпе. Я просил тебя доверять мне. А потом… не знаю, как-то все стало намного сложнее, и я почувствовал, что больше не знаю, что делать. И знаю, что это, вероятно, еще больше усложнило твое доверие ко мне, поэтому я хочу, чтобы ты знала, что для меня ничего не изменилось, хорошо? Ничего. По-прежнему никакого давления. Все еще нет ограничения по времени. Все еще твой темп. И я пытался придумать, как это доказать, и… это лучшее, что я смог придумать…

Он отпустил ее плечи и полез в карман плаща, доставая что-то широкое, как книга, но гораздо тоньше, покрытое блестящей бирюзовой бумагой.

И когда Софи развернула…

— Ого, — выдохнула она, ей потребовалось несколько секунд, чтобы осознать то, что она видела.

Это была фотография ее и Фитца, сидящих под деревом Каллы Панакес, как и тогда. Только сцена была темнее. А он сидел еще ближе, прижимая руку к ее щеке и прижимая к себе…

— Это воспоминание, — поняла она.

Его воспоминание.

О том вечере, о котором он только что говорил… когда обещал подождать, пока она будет готова ко всем отношениям.

Он даже заметил слезы, которые текли по ее щекам, пока они разговаривали, и Софи почувствовала, как новые слезы жгут ей глаза.

— Как ты..? — спросила она, все еще пытаясь понять, что же видит.

Подарок больше походил на картину… но Фитц ведь не рисовал, правда?

И стиль выглядел знакомым…

— Киф помог мне, — признался Фитц, прежде чем Софи успела опомниться. — Я начал проецировать воспоминание… но… оно выглядело не совсем правильно, потому что у меня нет фотографической памяти, как у некоторых людей. Так что одни детали отсутствовали, а другие были немного расплывчатыми. Поэтому я заплатил Кифу, чтобы он нарисовал его и добавил все то, что не укладывалось у меня в голове.

— Подожди, ты заплатил Кифу? — спросила Софи, сама не понимая, почему именно на этом зациклился ее разум.

Фитц кивнул.

— В противном случае это его подарок… а это не так. Он от меня. Так же, как те слова, которые написал на обороте.

Софи даже не подумала перевернуть. Но она сделала это, и там, аккуратным почерком Фитца, была написана его простая просьба:

Доверьтесь мне.