Наследие

В дверном проеме стоял Сильвиан и внимательно смотрел на нее. На долю секунды их глаза встретились, и она различила в его взгляде нечто такое, чего никак не ожидала увидеть. В его глазах проступала печаль, которая, впрочем, в следующее мгновение сменилась хорошо отработанным выражением вселенского спокойствия.

– Определенно сейчас ты выглядишь лучше, – сказал он.

– Да, я и чувствую себя куда лучше, – сказала она, машинально поднося руку к больному месту на голове. – Спасибо за добрые слова и внимание, проявленное к моей скромной особе.

– Не стоит благодарности, – сказал он. – Это Николь послала меня справиться о твоем самочувствии.

– Похоже, она хорошая девушка, – сказала Элли, изобразив зевок и швырнув журнал на столик. – И давно вы с ней встречаетесь?

– Кажется, уже целую вечность, – небрежно заметил он. – Мы с ней очень старые друзья.

– Понятненько…

Неожиданно Элли захотелось обнаружить в его красивой внешности хоть какой-нибудь изъян. Она даже метнула в его сторону взгляд, но тут же отвела глаза. Оказывается, смотреть на него было небезопасно, ибо он, казалось, по одному ее взгляду мог определить, что у нее на уме.

В следующее мгновение она кое о чем вспомнила и, сев в кресле прямо, запустила руку за отворот жакета, чтобы размотать закрывавший горло шарф. Затем протянула его Сильвиану.

– Вот твоя вещь. Спасибо, что одолжил ее в нужный момент.

Сильвиан взял у нее свой дорогой кашемировый шарф, повесил себе на шею, но вместо того чтобы выйти из комнаты, опустился в кресло напротив.

– Мне нужно с тобой серьезно поговорить. Но тебя не так-то просто застать в одиночестве. – Он опустил глаза и стал исследовать взглядом свои красивые длинные пальцы с миндалевидными ногтями, которые так отличались от сильных плотных пальцев Картера. – Кроме того, я неоднократно откладывал этот разговор, поскольку думал, что тебе не понравится тема.

У Элли по спине пробежал холодный озноб, и она с опаской глянула на дверь, сквозь которую в комнату в любую минуту мог войти Картер. Когда же снова повернулась к Сильвиану, выяснилось, что тот с любопытством ее рассматривает. И ей снова не понравился его изучающий взгляд, но больше всего то, что этот взгляд вызывал у нее беспокойство и некий внутренний дискомфорт.

– Так о чем ты хотел со мной поговорить?..

– Все о том же. Короче говоря, я тебя заполучил.

Элли вновь нервно посмотрела на дверь, а потом опять повернулась к Сильвиану.

– Что значит: «Я тебя заполучил»? – прошептала она. – Это в каком же смысле?

Он наклонился к ней поближе:

– В том смысле, что меня назначили твоим интервьюером. Руководство Ночной школы хочет, чтобы именно я исследовал твою подноготную. – Он вскинул руки, показав ладони. – Так что с этой минуты ты моя.

Глава четырнадцатая

– Тысяча девятьсот двадцать пятый оказался особенно плодовитым в области литературы. – Изабелла присела на край свободного стола и продолжила лекцию. – В этом году вышел из печати, помимо прочих заметных литературных работ, знаменитый роман «Великий Гэтсби», который Фицджеральд считал венцом своего творчества. Он характеризует свое произведение как «изысканную и удивительно живую историю сильного мужчины, искренне считавшего, что достигший вершин богатства и власти автоматически обретает счастье». Но лично я считаю эту книгу морализаторской притчей о том, как хорошего парня растлили, коррумпировали и сбили с истинного пути злые люди. – Она распрямилась и стала ходить вдоль столов, выстроенных полукругом. – В этой связи вам придется ответить на вопрос, остался ли этот хороший парень таким же хорошим в конце романа. И еще: был ли он так уж хорош в самом начале этой истории.

Погруженная в размышления Элли почти не следила за ходом урока и лишь записывала продиктованные Изабеллой ключевые фразы. Но как только директриса переставала диктовать, тут же возвращалась мыслями к вчерашнему вечеру. В частности, вспоминала о том, как разозлился Картер, когда узнал, кто будет ее интервьюировать.

Сильвиан вышел из комнаты отдыха за минуту до того, когда туда вернулся Картер, принесший на подносе две чашки с дымящимся чаем. Его лицо излучало участие и благожелательность. Не могло быть никаких сомнений, что он хотел ей добра… Что тут скажешь? Картер – есть Картер.

Элли подождала, пока он усядется, прежде чем приступить к рассказу. Когда дело касалось Картера, она рассказывала ему все, не считаясь ни с какими правилами. Ну и помимо всего прочего: он слишком сильно ревновал ее к Сильвиану. Если бы она сейчас промолчала, а он потом узнал правду, то никогда не простил бы ей этого.

Когда она завершила свое повествование относительно того, что сообщил ей Сильвиан, Картер не закричал от ярости и не обрушился с обвинениями на «француза» и Вечернюю школу, но продолжал хранить молчание, а его лицо сделалось белым как мел.

Прошло не меньше минуты, прежде чем он нарушил установившуюся в комнате зловещую тишину.

– Я… я поговорю с Желязны, – хриплым голосом сказал он.