Наследие

Ей не хотелось здоровенной кричащей надписи. Что-то более утонченное, с достоинством, подходящее к облику здания.

Что-нибудь такое, что понравилось бы Поупи и Нонне.

Когда она свела число избранных вариантов к трем, пришло очередное сообщение:

Эдриен, опаздываю из-за пробок. Расчетное время прибытия теперь шесть. Если это поздно, можем передоговориться.

Эдриен посмотрела на часы, отметила, что детектив уже больше полпути проехала.

Для меня не поздно. Нет конкретных планов на вечер.

– Так, Сэди? Только с тобой побегать по округе.

«Отлично, – ответила Рейчел. – Минут через тридцать буду».

На самом деле прошло минут сорок, когда Эдриен увидела машину, взбирающуюся на холм. Но она провела это время с пользой, выбирая доску с надписью и сооружая сырную тарелку к графину вина.

– Простите, ради бога, – начала Рейчел, но Эдриен отмахнулась:

– Не за что. Я занималась делами и сейчас хочу выпить. Знаю, что вам предстоит еще долгий обратный путь, но, если это входит в ваши предпочтения, думаю, вы заслужили бокал вина.

Рейчел посмотрела на графин, вздохнула.

– Хотелось бы, спасибо. Два поцелуйчика на дороге и одна серьезная авария – и вся дорога встала намертво.

Рейчел взяла предложенный бокал, секунду посидела, откинувшись на спинку. Она была в янтарно тонированных очках и светло-голубом блейзере на белую футболку.

– У вас тут просто рукотворный рай.

– Стараюсь его поддерживать. Впервые пытаюсь сама выращивать огород на заднем дворе и рада до неприличия, что у меня взошли помидоры и перцы. И жуть до чего боюсь их погубить.

– Английскую соль развести в воде.

– Ага! – Эдриен засмеялась; она не ждала такого ответа. – Моя бабушка на нее молилась. Вы тоже садовод?

– Живу в городе, поэтому только в горшках. Не то чтобы помидоры прямо с ветки. Итак…

– Только сперва я должна вам сказать и показать. Сегодня утром пришло очередное стихотворение. – Эдриен взяла папку, заранее положенную рядом с ней на стол. – Штемпель Омахи. Я сделала копию письма и конверта.

Рейчел сменила очки и прочла стихотворение.

– Прямее обычного, указаны временные рамки.

– Лето, и оно приближается. Я вам должна сказать, что отреагировала.

Рейчел глянула поверх очков:

– Как именно?

Эдриен в ответ открыла планшет, нашла видео, повернула планшет экраном к Рейчел и включила ролик.

Рейчел, прихлебывая вино, смотрела молча, пока видео не кончилось.

– И это вы выложили сегодня.

– Ага, на своих страницах в соцсетях. Несколько раз просматривала комменты, но пока что ничего необычного.

Рейчел кивнула, потом сняла повисшие на цепочке очки и посмотрела на Эдриен в упор.

– Вы женщина неглупая и понимаете, что подобный брошенный вызов может спровоцировать эскалацию и даже конфронтацию. Этого-то вы и добивались.

– Да.

– Я здесь не для того, чтобы распоряжаться, могу лишь поделиться своим профессиональным мнением. Скажу так: мне жаль, что вы не подождали до нашего разговора.

– Я ждала с семнадцати лет. И ничего не рассасывалось, а только становилось хуже.

– Это правда. Так как вы ждать не стали, оценим, что мы имеем сейчас. Если это видео подтолкнет его к угрозам в комментах в соцсетях, мы определим его айпи-адрес. Как вы сами знаете.

– Да. И наверняка он это тоже знает, но может со злости написать – так бывает. Даже с теми, кто не псих и у кого нет обсессии.

– Верно. Так что будем пристально следить. Могу связаться с агентом, которая ведет ваше дело, подтолкнуть ее, чтобы она тоже последила.

– Была бы благодарна.

– А пока что у меня для вас отчет. – Она полезла в портфель. – Кое-какие подвижки и кое-какие теории.

– Вы ездили в Питтсбург.

– Ездила. Репортер, который выкладывал историю ваших родителей, переехал туда несколько лет назад. Работает на онлайновом сайте сплетен.

– Но вы не думаете, что за этим стоит он?

– Нет. И его допросили после того, как к вам стали приходить стихотворения. Нападение в Джорджтауне, смерть Джонатана Беннетта привлекли пристальное внимание прессы. До этого ваша мать и вы, как ее дочь, привлекали некоторое, в основном положительное, но и негативное тоже было. Не бывает без него. Некоторые ее критиковали за то, что она не замужем, намекали на ее неразборчивость в связах – этакий сдержанный термин для них, – потому что она не называла имени вашего отца.

Эдриен закрыла планшет и отставила его в сторону.

– Я ничего этого тогда не знала. Когда все это грянуло, после Джорджтауна, этот след еще долго преследовал мою мать. Всякая мерзость по углам. Этого я тоже не знала, потому что она меня перевезла сюда и оставила тут, пока все постепенно не затихло.

Успокоившись, Эдриен глотнула еще вина.

– Она защитила меня – по-своему – и снова налегла, еще сильнее налегла на свою работу. Ничто не могло ее остановить. Когда-то меня это возмущало, сейчас – восхищает.

– Такие вещи снова всплывают время от времени. Вот этот репортер, Деннис Браун, пытался оживить вашу историю, и ему даже удалось немного наварить на этом успехе.

– Я знаю, но такое проще было игнорировать. Она женщина очень сильная, и эту историю в интервью обсуждать наотрез отказывалась. Когда Лина Риццо закрывает дверь, ее уже не выбить.