Наследие аристократки

– Да. По решению суда мы продаем на нью-йоркском аукционе очень интересные вещи, хранившиеся в невостребованной банковской ячейке. Там оказались прекрасные украшения стоимостью в целое состояние, которые принадлежали супруге итальянского графа. Вещи и правда очень красивые. И вот я узнал, что в архивах «Картье» нашлись рабочие эскизы восьми украшений, которые граф заказал у них в сороковые и пятидесятые годы. Всего же лотов двадцать два. Мы включим их в майский аукцион.

– Звучит здорово, – искренне порадовался за него Жиль.

Филипп общался с ним в прошлые приезды в Париж и знал его семью – молодую красивую жену и троих детей. Но в этот раз у него не было времени для встреч, потому что их ждал важный аукцион.

– Я тоже так думаю, – отозвался Филипп.

После этого они приступили к работе. Им надо было просмотреть заявки на участие в аукционе. Их было очень много, если учесть тех покупателей, которые собирались делать ставки по телефону. Филипп понимал, что завтра в зале будет жарко и цены взлетят до небес. «Кристис» выручит миллионы евро от самых состоятельных людей планеты.

Он вышел из офиса в восемь вечера и решил прогуляться до отеля пешком. Эйфелева башня сияла огнями, в воздухе чувствовалась весна. Филипп зашел в маленькое, полное народу бистро и заказал легкий ужин с бокалом вина. Сидя за столиком, он наслаждался атмосферой Парижа. Ему всегда нравилось бывать в этом городе, который Лоутон считал самым красивым местом в мире. В отель Филипп вернулся в десять вечера.

В номере он посмотрел новости по американскому каналу, почитал факсы, которые ему послали из головного офиса уже после того, как его рабочий день в Париже закончился, и проверил сообщения из Нью-Йорка. Там была только половина пятого дня – не слишком поздно, чтобы ответить на срочные звонки или решить какие-то неотложные дела. Но таких не оказалось, и в одиннадцать вечера Филипп заснул. Проснулся он в семь утра и сначала не понял, где находится. Потом вспомнил, что он в Париже в командировке и что сегодня у него – аукцион. Филипп заказал в номер завтрак и американские газеты.

Еще не было десяти, когда он входил в здание «Кристис». Дел было много. Весь день они с Жилем обсуждали детали предстоящих торгов, а пообедали сэндвичами на рабочем месте. Аукцион начинался в семь, но коллеги прошли в зал торгов задолго до этого времени. Они ожидали известного аукциониста, который должен был вести торги, а также нескольких экспертов по ювелирным украшениям. Одну сторону зала занимал длинный стол, на котором помещалось с десяток телефонов. Операторы уже звонили самым важным покупателям, чтобы проверить, все ли в порядке с линиями связи.

Филипп и Жиль заняли свои места в самом конце зала. Ведущий объявил, что в каталог внесены некоторые изменения и два лота сняты с аукциона. После чего ровно в семь действие началось. Чтобы усилить предвкушение, драгоценности Марии-Антуанетты выставлялись в самом конце, но и открывали торги тоже очень интересные лоты. Первые три предмета ушли по цене в три раза выше первоначальной, что было не такой уж редкостью во время важных аукционов, когда интерес покупателей был очень высоким. За антикварное колье с бриллиантами два клиента устроили по телефону настоящую битву, результат которой порадовал «Кристис», а всех присутствующих в зале привел в возбуждение. Колье было продано почти за миллион долларов. Жиль и Филипп обменялись удовлетворенными взглядами. Этот аукцион мог стать одним из лучших в сезоне.

Наконец появились долгожданные украшения Марии-Антуанетты. Они ушли примерно за ту цену, которую ожидали эксперты аукционного дома. Два лота купили частные коллекционеры – об этом Жиль шепнул на ухо Филиппу, остальные пять ушли в музеи. Дороже всего была продана элегантная диадема с бриллиантами, которую, по словам эксперта, королева носила будучи юной девушкой. Диадема ушла за два с половиной миллиона евро. Ее купила галерея «Тейт» в Лондоне.

Закончились торги неожиданно. В тот момент, когда молоток стукнул в последний раз, бородатый мужчина маленького роста из третьего ряда встал и объявил твердым голосом, который разнесся по всему залу:

– Властью, данной мне государством, я требую передать этот предмет музею Франции.

После этого заявления в зале воцарилась полная тишина – собравшиеся пытались понять, что же происходит.